Дождливый август шестьдесят второго.
В вагоне тряском сумрачно и тесно.
Смятенный Бродский едет в Комарово
К одной известной русской поэтессе.
Тревожный взгляд блуждает по облогам,
Мелькает над поверхностью тетради
Графитный карандаш. Еще немного
И он напишет на бумажной глади:
"Мои слова, я думаю, умрут..."
Бегут минуты, поезда бегут.
Начало двадцать первого столетья.
Я на год старше, чем тогда Иосиф.
Гул электрички. Через две на третьей
Мне выходить, а дальше - брат подбросит.
Я "Римские элегии" читаю,
Вложив билетик меж страниц потертых,
И не смотрю, как мимо пролетают
Мосты, развязки и аэропорты.
Вернусь ли я сюда? Не знаю даже...
Бегут года, меняются пейзажи.
Закрыв глаза, я новый город вижу,
Стекло и сталь сплетающий в высотки.
Сквозь этот город монорельсы движут
Людей в костюмах - социума соки.
И в отблеске защитного экрана
Мне чудится знакомый женский профиль:
Густая челка, нос с горбинкой... Анна?
Она кивает мне, пригубив кофе.
Я просыпаюсь. Станция "Пороги".
