*
Дорогой друг! Позвольте же так вас назвать, наш дорогой Артур, и перейти к описанию последних событий.
В августе Рэйчел умерла. Из-за крайне дождливого лета и размытых дорог прощальная церемония прошла весьма скромно, точнее сказать, вовсе обошлось без церемоний. Присутствовали начальник лодочной станции и дочь почтового инспектора, дай бог им здоровья, в будущем году они собираются пожениться.
Так как погода все еще оставляет желать лучшего и прогулочный сезон можно считать закрытым – лодками и катамаранами теперь мало кто интересуется, – послеполуденное время было решено проводить за игрой в клабор, а также за совместным разбором корреспонденции, найденной в довольно беспорядочном состоянии.
Поскольку известия от вас продолжают приходить, спешим сообщить, что, хотя адресат более не имеет возможности на них отвечать, все ваши письма остаются в целости и сохранности – при желании вы всегда получите их обратно в любое удобное для вас время. Только сообщите, будьте добры, заранее о своем намерении по этому адресу: Лора Бергман, «Лодки напрокат», Песчаная дюна, 14.
*
Дорогая Рэйчел!
Получил трагическое сообщение о печальных событиях, произошедших в твоей жизни. Прими мои искренние уверения в непреходящей любви и светлой памяти, или что еще пишут в подобных случаях от растерянности. Я сегодня не смог оставаться в доме, отложил нашего с тобой великолепного Сэлинджера и весь день провел в саду, разговаривая с самыми беспечными в мире цветами.
Посмотри, Рейчел, я принес тебе эти последние циннии, там больше не осталось ни одного цветка. Ты же знаешь, в какое смятение меня может привести безыскусная, откровенно уличная, но тем более заранее обреченная красота. Ни один цветок, вероятно, не способен столь безоглядно радоваться каждому убывающему дню перед бессмысленно наклоненным лицом слепоты. Мне оно видится абсолютно безликим, только ледяное дыхание ни с чем не спутаешь – цинниям это прекрасно известно.
Ты ведь тоже не боишься ночи? Потом ответишь, когда захочешь посмотреть на них, – мне еще нужно будет подобрать вазу и подходящее для цветов место в гостиной комнате. Скорее всего, ты их найдешь в центре стола, журналы со всякой всячиной я сейчас уберу. Пусть останутся ровное поле и скатерть, какая-нибудь, не имеющая цвета и значения, впрочем, неважно – ты найдешь букет на столе.
Если не сможешь по каким-либо причинам, завтра вышлю тебе их фотографию. Думаю, на бледно-голубом или, возможно, шафрановом фоне они должны хорошо получиться. Во всяком случае, других цинний уже не будет. Ты, конечно, и это помнишь – выращенные на продажу цветы я никогда в дом не приношу и никогда не покупаю. Следующие появятся не раньше лета, придется подождать.
Ты приходи, Рэйчел, год – очень долгое ожидание. От них просто может ничего не остаться, кроме фотографии на фоне. Моя стена шафранового оттенка, Рэйчел.
Твой Артур
(Черт возьми, я уже начинаю привыкать к этому имени, но все-таки почему бы однажды не спросить и мое, пока его еще кто-то здесь помнит…)
