Здесь растут мои города
На затопленных солнцем песках,
На подставленных ливню руках,
На сиреневых облаках –
Иногда, сеньор, иногда.
Караваны идут гостей,
Великаны ведут слепцов,
Дромадеры везут купцов –
Ворота всегда на засов.
От людей, сеньор, от людей.
Пролетит мотылек-мираж,
Да поднимется ветерок,
Да ударится о порог
Покатившийся перстенек –
Или ваш, сеньор, или ваш.
БАРАХОЛКА ЧУДЕСНЫХ ВЕЩЕЙ
Как объявят финальное слово,
Я не встану и так не скажу:
«Вы знавали кого-то другого,
Этот кто-то порядочный шут».
Так одна неслучайность случится
С барахолкой чудесных вещей.
Где ж вы, ключницы, дверцы, ключицы
И замки-язычки без ключей?
КОРОЛЕВСКАЯ СМЕРТЬ
Долго ли, коротко ли,
Отрубили голову
Пете красивому,
Незаменимому,
Пете хорошему,
С важною должностью,
Вот такому петуху
Запросто снесли башку.
Значит, все можно.
CIVILIZATION V
Октябрь месяц пятого числа,
Я убиваю пять цивилизаций.
Некровожадно – карта подвела,
Нам, персам, нужно сутки продержаться.
Бузит народ, так он всегда готов,
Мешает жить во счастье, как умеет.
Снесем десяток пламенных голов,
Добавим к счастью пару Колизеев –
Плебс, оцени! И здравствуй, но без слов,
И не мешай торжествовать идее.
Сейчас я демократию введу,
Так ты не очень вздумай удивиться –
Империя не темная девица.
Вот просвещайся. Но имей в виду.
И оцени попутно заодно –
Жизнь хороша и в Персии, и в цифре.
История останется Юдифью.
Эй, Олоферн, тащи свое вино!
КЕЛЬНЕР
Ночной кабак раскатывает губы
И слезы льет на этих и на тех.
Играют в карты пьяные суккубы
У пьяницы на крепком животе.
Эй, кельнер, эй, чувак с косичкой, где мы?
Ты плачешь, значит, ангел, а не демон,
Тем более когда один на всех.
А как я отличаю тех от тех?
Ну, молодец, ты знаешь все ответы –
И льешь в стакан заляпанного цвета,
И продолжаешь в воздухе висеть,
Зеленый ангел с перьями в косе,
И шлешь огонь потухшей сигарете,
И слезы льешь на разных тех и этих.
SPIRITUS FLAT...
Так между ними, не дыша,
Не вняв ни одному из двух,
Лежит голодная душа,
И черт-те где витает дух.
………
Склонилась вишня над порогом –
А ей листка не шелохнуть,
Ей между дьяволом и Богом
Бесплодная осталась жуть.
Не голубь с вороном, не птица
Поют при сумерках ее.
И берег голубю не мнится,
И мрак не сеет воронье.
Краснеет небо, зреют вишни,
Закат проходит по окну.
И говорит она: «Всевышний,
Сорви хоть вишенку одну…»
ЗЕЛЕНОЕ ДЕРЕВО
Куда бежать? За ветром, мотыльки! –
Так шелестят над миром наши листья,
Что все уродство каменной ноги
Должно железной волей отделиться.
Так говорят и птичьи языки,
И звездочки подмигивают в полночь.
Ну, дровосек, не мешкай, помоги,
Руби ее, убей же эту сволочь!
ГОЛОС
Поймаешь ли сороку на лету,
Ужалит ли цветок садовый руку,
Но эти дни-могильщики войдут –
Земных гостей определишь по стуку.
Так по-хозяйски сядут за столом,
Так поцелуют в губы домочадцев,
Что заразят безмолвием весь дом,
Оставив голос по миру скитаться,
Искать подруг среди ночных сестер,
Делить с бродягой тощий разговор,
Кому угодно словом откликаться,
И песни жечь, и снег бросать в костер.
СНЕГИРИ
Горькие птицы ноябрь с декабрем,
Вам пировать на карнизе моем.
Когда журавли улетели,
Плевать вы на снеги хотели.
Мы станем друг другу милей и родней,
За то, что не будет страшней снегирей,
За белый пожар на деревьях,
За наши холодные перья,
За те, что вернее любви во сто крат,
За то, что они под рукой не болят
И точатся злей и острее,
Давно никого не жалея.
НА ЗАРЕ
Стоишь вот так на утренней заре
В дыму и в тапочках на босу ногу,
И день какой-то спит в календаре,
И хорошо, что спит, и слава богу.
Еще, качаясь с пяток на носки,
Дописываешь млечную картину,
И тишину, и женщину реки,
Допустим, Иванову Катерину.
Река стоит, и женщина стоит,
Слепой туман в ладони набирая, –
Все недоговоренные мои,
Все утра дней, все сонники окраин
Ивановой росою напоить…
………
Не допишу, усну, не расплескаю.
SUNDAY
Солнце в небе, ветер в ивах –
Кто еще на одного?
Просыпаешься счастливым
И не знаешь отчего.
Пробибикала машина,
Разгоняя голубей.
Сарафан из крепдешина,
Хоть завязочки пришей.
Трали-вали, тили-тили,
Точно – сяду и уеду.
И колеса не спустили
Моему велосипеду!
ТЕТРАДКА В КЛЕТОЧКУ
Была тетрадка в клеточку,
В полосочку, в линеечку,
Вот так она и стоила
Каких-то две копеечки.
Вся с промокашкой розовой,
Как раз на две копеечки.
Висит весна на веточке,
Качается, качается,
И белые кораблики
На свете получаются.
И все, что только сложится,
А может, не слагается,
А может, и не сможется.
И что с нее возьмете вы,
В ней перьями по белому
Написано, подчеркнуто,
И ничего не сделаешь.
Пятерочка поставлена,
И клякса расплывается:
Отмеряно линеечкой,
И веточка качается.
ПЯТАК
Мелочь вывалишь наружу,
А проветрить на сквозняк
Поведет больную душу
Разве гений и дурак.
Выдашь, выдашь медь полушек
За серебряный пятак.
Как построишь по линейке,
Как рассыплешь на тетрадь –
Николаевской копейке
Только дела, что сиять.
Оттого что в ней на равных
На одной строке живет
Бог, написанный с заглавной,
И блошиный счетовод.
И звенит она, копейка,
И катается рублем.
Просто ровная линейка,
Просто рубль нипочем.
ТЕТРАДЬ
Когда и я тебя открою,
Моя последняя тетрадь,
Не смертью стань передо мною –
Оставь могильщикам копать
Неотвратимую землянку,
Чернилам – плакальщиц и пьянку.
Лежи, как скатерть на снегу,
Как облако на берегу
У неба, моря и могилы,
Где я бы слова не просила
И не лгала гробовщику.
ТЫ ПОДОЙДЕШЬ
Ты подойдешь и тронешь за плечо,
Я попрошу последнюю минуту
На пару слов, на что-нибудь еще.
Взгляну в лицо и обо всем забуду.
Таким простым окажется ответ,
Так поглядит бескрайнее забвенье,
Как будто бы тебя и вправду нет,
Как будто тень идет под руку с тенью
От одного ночного заведенья
В другой кабак, участок или свет…
………
Пройдет вблизи, заденет рукавом
И скроется из вида моментально.
И не поймешь, заплачется о ком
Прохожему в душе сентиментальной.
ВОЛШЕБНАЯ ФЛЕЙТА
Скажите же, флейта, волшебная, милая,
Что станут играть над моею могилою?
Он бросит цветок? Будет южная слякоть
И кто-то из вас не сумеет заплакать?
Я знаю все то же, не более многих,
Я с вами ходила по этой дороге.
Как скоро – под вечер, минут через тридцать,
Скорее, чем время придет расходиться,
И он заведет разговор о погоде?
А флейта волшебная слов не находит.
И я не впервой на земле умираю,
И я воробьев по дороге считаю,
Чирикает глупость дворовая птица.
Она прилетит – и отпеть, и проститься.
СЛИВОВЫЙ ГОД
В этом году уродились сливы,
Так, что дерево не дышало.
Думаю, было оно счастливым?
Вдоволь, досыта, до отвала?
Трижды думаю. Как рожала.
В этом году все сады морило.
…А варения не варилось.
ФРАУ
– До нас, фрау, слухи дошли, будто сын ваш попал в неприятность.
– Ну что вы, герр доктор, каким только сплетням не верит народ.
Ах, дети, проблемы и нервы, а, что предпринять, непонятно...
– Поменьше вниманья и нервов, фрау Замза, – проблема пройдет.
МА МАЙСКАЯ
Мама, я улыбаюсь как надо
И, вообще, сохраняю лицо,
Демонстрируя полный порядок.
Все равно и в конце-то концов
Каждый мертвый, вернувшись с парада,
Сам хоронит своих мертвецов.
Это, мама, твои камарады,
Отбывавшие сроки отцов.
Что ж так девочек, Рая и Ада,
Вы назвали своих близнецов…
ДЕЛО
Смотришь в небо на снегу –
Бездна, бездна – не могу!
Разрывается по шву
И цепляется за тело
Жизни маленькое дело,
Бестолковое на белом
Умирает наяву
В воскресенье поутру.
Так и знал, да не привык.
Что теперь до остальных,
Пробегающих красиво:
«Ах, простудитесь!» – «Спасибо». –
«И умрете». – «И умру».
ЧЕРЕШНЯ
Вот-вот и свалится черешня
С вишневой ветки прямо в рот.
Пора об ангельском и грешном,
А морда косточки плюет.
И вид ее отображает
Печальной мысли поворот:
Вот грач черешню обрывает,
Вот-вот и душу оборвет.
Как майский гром на небе чистом –
Стоишь и с места не сойдешь
И с белой рожей коммуниста
Спокойно косточки плюешь.
NEGRU DE PURCARI
Налейте в кувшины вина
И пьяниц зовите к нему,
Зовите любого, кому
Луженая глотка дана.
Пусть будет черно от гостей,
Пусть до неба гости кричат
И по столу кружки стучат –
Чтоб Гостю пилось веселей,
Пилось от темна до темна
И черное в море моем,
И красное в сердце твоем,
Хватило бы только вина
Да бражников в городе всем.
PINOT GRIGIO
А эти мертвые цветы,
Что красоту изображают,
И воду пьют, и открывают
Бутонов маленькие рты,
Что рассказали бы они
С покрытой лепестками сцены –
Как перерезали им вены
В саду железные клешни?
Как подавали их к столу
Стоять в гробу хрустальном рядом
С фужерами и шоколадом?
Но, слава богу, сытый глух,
А красоту читают взглядом.
СТАРАЯ САГА
Лучшие фильмы приморских бульваров
Ходит смотреть неразлучная пара.
Добрая классика мирного года,
Кино состоится в любую погоду.
Поздний сеанс на сегодняшний вечер
Про скучное, вечное и человечье.
Самые верные друг и подруга
Смотрят «Над морем закат» близоруко.
Крутится-вертится старая сага.
По пирсу идут человек и собака.
ШЛА ПО УЛИЦЕ СОБАКА
Он купил батон и сахар,
Две газеты наугад.
Предсказанье Зодиака
Предсказало листопад.
Небесплатное, однако.
Но счастливое зато.
Затянулся: «Это ж надо…»
И подумал: «Нет, не то».
Желтый лист счастливо падал,
Куцый дождик затрусил.
Он подумал: «Значит, надо».
Или просто докурил.
Шла гулящая собака
За сиреневым плащом,
Или плащ гулял с собакой,
Или что-нибудь еще.
Он подумал: – «Ветер будет.
Надо чайник вскипятить.
Голова болит к простуде.
Обойдется, может быть».
Ветер думал: «Я к простуде».
И отказывался дуть.
Нет, наверное, не будет,
Обойдемся как-нибудь.
Посмотрел, как с тучей рядом
Новый месяц в небе плыл.
Он подумал, так и надо.
Он смотрел – и месяц плыл.
Он подумал, будет ветер,
Кто бы что ни говорил,
Как еще на голом свете
Будет много разных «был».
Как в пальто демисезонном
Под окном она пройдет.
И колечко сальтисона
Положил на бутерброд.
КРЕЙСЛЕРОВА СОНАТА
Домик кирпичный,
Ключик скрипичный –
Так начинались
Муки музычки.
Так рифмовалось
Витя с Наташей,
Улица с нашей,
Так с не бывало.
Скрипка сломалась,
Скрипка играет,
В «Муки» и «Радость»
Не попадая.
Не попадая
Снова и снова,
Все начиная
С первого слова.
Снова рифмуя
Снега с навалом,
Вальс с поцелуем,
Смерть с не бывало.
