Война - это совершенно другой тип существования. Бесповоротно, кошмарно взрывающий привычные ориентиры. У войны есть такое измерение, которое не схватывается никакими проекциями...
Из интервью с философом, преподавателем РГГУ Еленой Петровской.
Современная война напоминает исполнение менуэта на футбольном поле. Ах, как мы сейчас вам врежем! Вы же, в свою очередь, нам всенепременно ответите. А потом снова будет наш черёд.
Происходящее освещается нервными вспышками-поцелуями встречающихся в небе ракет.
Бух! Трах! И, соответственно, тарарах.
Работают кафетерии и магазины, обыватели нервно всматриваются в бегущие новостные строки – я за восемь военных дней отравилась политикой настолько, что не в силах сейчас видеть даже прогноз погоды.
Военные события должны впрыскиваться в вены неукоснительно и безостановочно.Я жажду получить свою дозу, алкая и не насыщаясь, - ракета упала, ракета запущена, угроза терракта, терракт, сводка из города С.- сводка прерывается более тяжелым и более гнетущим сообщением из города А. – пострадали, пострадали, пострадали, разрушено, уничтожено, выполняйте инструкции, не удаляйтесь от защищенных мест.
В этот же день, вечером, можно пойти в магазин и насладиться калейдоскопом столь приятно и вовремя сниженных цен. Можно сделать покупку, вернуться, включить телевизор и, окончательно ополоумев от цифр, сухо определяющих количество не успевших прилететь ко мне в гости ракет, радостно и светло войти с головой в *Кулинарный поединок*. Это современная война, полностью сносящая крышу абсурдом происходящего и переживаемого.
Пальмы, нега израильского юга, приморские и запустынные города, бьющее в окна солнце-лапушка, уже уставшее по-летнему грызть и не начавшее покрываться сухой и жесткой зимней пленкой серого песка, – всё это вмиг перечеркивается страшной, никогда ранее не слыханной, на генном уровне впитанной в костный мозг, спасающей жизнь и командующей – БЕГИ – сиреной, одной, двумя, тремя, с интервалами в пять-десять-тридцать минут.
Бросай всё, хватай детей, всовывай под мышку испуганных домовых – кошку или собаку, тащи за собой окаменевших стариков - сейчас неважно, ПРЯЧЬСЯ! Сирена застает по дороге туда, обратно, в ванной, в туалете, на остановке, в автобусе, на работе, дома, ночью, в полдень. Она жёстка и бескомпромиссна, ибо к тебе в светлый ноябрьский, по большому счету, в общем, летний день летит Смерть.
Современная война дарит тебе в ЭТОМ городе минуту, дабы столь любимое и столь жалкое в эти мгновения, родное и дорогое тельце ввинтить в любую выемку, ущелье, овражек – ХОЧЕТСЯ ЖИТЬ...
Сердце выплясывает тарантеллу, уши прижаты, руки трясутся, кроме *Бл...дь, сколько же можно*, на ум не приходит ничего. Вернее, чувство есть – чувство отчаянья.Грохочет, взрывается, может, близко, а, может, далеко,а, может...Понятно и так – что может быть...
Плавно и элегантно ( стальной цвет – цвет аристократизма) на балконы, на огороды, да и просто на улицы вспархивают осколки. У меня тоже есть один, небольшой.К моей коллеге по работе прилетел более основательный, как бутылка шампанского. Хорошо, детей успели эвакуировать.
Простреливаются дороги, военная чехарда мобилизует резервистов.Их счёт идет на десятки тысяч. В Доме престарелых в воздухе атмосфера всеобщего сумасшествия. Даже дементные старики чувствуют выброс массового адреналина, мы мечемся среди них, отсчитывая минуты до возвращения домой.
Самое страшное – это дорога, ибо всё уже давно и основательно изучено – люди, живущие в домах с бетонированными комнатами, немедленно зайти туда!
Не имеющие подобных комнат (я, мои друзья и мои родители), выйти на лестничную клетку – там нет окон, меньше шансов погибнуть от осколков стекла.
Тем, кто находится неподалеку от бомбоубежищ, схватить ноги в руки и нестись туда, не останавливаясь.
Тем, кто в этот момент оказался на улице, ИСКАТЬ БЕЗОПАСНОЕ МЕСТО В ТЕЧЕНИЕ МИНУТЫ, не сумевшим найти - лечь на землю, прикрыв голову руками.
Страшно.
В первый день войны я выходила из дома на работу четыре часа, собирая себя с объяснениями, что крупная тётка, валяющаяся на тротуаре под вой и взрывы, – это практически норма и реальность современного Израиля.
Я никак не могла самой себе ответить, что же так страшит меня в этом мероприятии – повалиться и остаться на земле минуту ДО и десять минут ПОСЛЕ взрыва.
Была шокирована, осознав, что меня волнует ЛЮДСКОЕ МНЕНИЕ прохожих и то, что я могу не соответствовать их, прохожих, представлениям о приличиях.
Я, ведущая тренинг личностного роста, я, красящая ногти в малиново-зеленые цвета, я, находящая зимой свитера с низко прочерченным декольте, ВОЛНУЮСЬ не соответствовать.
О, привет, советский человек, живущий извечно внутри,знающий, когда можно и когда нельзя носить белое, голосовать *против*, убежденный в правильности одного и не более мнения.
Этот человек, уничтожаемый десятилетиями, вечен, ибо бессмысленно ему объяснить, что люди, сиречь случайные прохожие, будут плевать на то, что кто-то развалился на газоне и дрожит, вибрируя с воем в унисон.
Свободному априори наплевать на то, что кто-то недоволен тобой на перекрестке улицы МаапилИм, как-раз неподалеку от пиццерии.
Свободный живет, раб оглядывается.
Я осознала и поняла, что лягу, повалюсь на брюшко, даже, если рабу внутри и станет в эти минуты дискомфортно физически и морально, он перетерпит, ведь случается и так, что на мой город падают одновременно по 16 ракет...
И каждая из них – убийца.
Вечная память братьям Стругацким, я иду на работу по их Зоне, вымершей и пропитанной страхом. Людей нет, животных нет, улицы пусты, машины проезжают мимо, сосредоточенно считая перекрестки до своих домов. Солнце и воздух ликуют в одиночку. Бархатный сезон в безмолвии и напряжении.
Война смещает, деформирует и называет вещи другими именами. Сын после очередной бомбежки сообщает, что его подруга уезжает к тетушке на север, и мама подруги готова захватить с собой и моего детёныша. Моя первая реакция – НЕТ, ты будешь здесь и будешь со мной.
Позже я осознаю, что значит *со мной*, что я ничего не смогу сделать и никак не смогу его защитить, поэтому через день он уезжает к чужим людям в чужой дом. Я,чокнутая и щепетильная в нормальной жизни, не знаю ни адреса, ни телефона, ни имени приютивших моего ребенка людей.
Ребенок же адекватен в совершенно неадекватном менуэте на футбольном поле.
-Привет!
-Привет!
-Ты мне не звонишь.
-Да, но я занят своими делами.
-А если меня убили?
-Мам, если бы это произошло, я бы уже знал.
...Страшно хочется простой человеческой слабости, в кого-то вжаться и стать маленькой, почему-то вытащила из шкафа игрушки – фарфорового слоника, родившегося на Мармарисе, немецкую мышку-малютку с кожаными ушками и таким же хвостом, немецкого опять-таки поросенка с пятачком, умильно светящимся в темноте, и двух зеленых лягушек. Одна лягушка держит в растопыренных пальчиках слово *love*.
Да-да, именно этого и хочется - любви и покоя.
А мне нужно идти к пациентам и внушать им уверенность если не в завтрашнем дне, то хотя бы в ближайшей десятиминутке. Я есть, но это самое *я* приходит к ним без всякой уверенности, даже лягушонок с любовью остается дома.
Дома , помимо лягушонка, есть лестничная клетка, вроде как безопасная, и есть шоколад.
Да ещё в сумке лежит привезенная братом из Киева икона, посвященная Святой Марине – великомученице. Я не очень уверена в том, что еврейка и иконы – тождественные понятия, но факты – как говорят – вещь неумолимая.Мне посчастливилось ни разу не попасть под обстрел по дороге – ни на работу, ни домой.
Так и ношу их в сумке по соседству уже после войны – осколок и икону...
Это чушь! Всё внутри нас. Переезд не поможет. Не перевози несчастья. Не помещай своё безделье, бездарность, бескультурье в другое место, не порть его. Умей наслаждаться всем, что по пути. Не можешь двигаться вперёд - наслаждайся поворотом, получи удовольствие от движения назад. И топтание на месте тренирует организм.
Ищи новое в знакомом. Копайся в изученном. Наслаждайся подробностями. Везут в тюрьму - получай удовольствие от поездки. Привезли - изучай опыт соседа.
Примем и запишем:
Склочник - норма. Деликатный - исключение.
Отсутствие чего-то - норма. Присутствие - исключение.
Отсутствие денег - норма. Присутствие - исключение.
Теснота - норма. Свобода - исключение.
Обязательность и точность - исключение. Хамство, враньё - нормальный разговор.
Тоска, подавленность, недовольство нормальны, как фигура и национальность.
Богатство - не наша черта характера.
Здоровье - исключение. Болезнь - норма.
Попадание в больницу - правило. Выход из неё - исключение.
Тайн в жизни не бывает. Каждый шаг известен всем и все интимные слова произносятся на публику.
Эти знания делают человека счастливым и дарят каждый день как исключение.
МАрина, ПРИВЕТ! Эт voha🙃 Мы сейчас в Израиле в Рамат Гане с кукольным театром... Если будет желание услышаться оставляю телефон 0536096033 или оставь свой ... КЛАССНО было бы пообщаться! ОБнимаем ... МЫ
Замечательная Роза, нам не суждено угаснуть ни тихо, ни громогласно, правда-правда )))
Душевное спасибо за память и внимание!
Я Вас тоже с удовольствием помню!
