нет, не осталось ничего взамен
безумству от ума и нервов,
когда еще бывал вторым из первых
а первым из вторых быть не сумел.
все исчезает будто по слогам.
как слово обрывая суффикс,
дом исчезает из предела улиц
и ты уходишь, отведя ногам
скупую роль. Ни адреса, ни жертв.
я проезжаю мимо, постаревший, алчный.
закрытые глаза, теперь, - не плачут,
и кровь не протекает на манжет.
все отрезвело, друг, так бой струны
не перекрикивает голос ветра.
и все что остается - память, верно,
я уезжаю из твоей страны.
пусть находиться велено одной,
поверь, твой друг не предан и не брошен.
и в пропасть между будущим и прошлым
протягивает стертую ладонь.
ищи и помни - время не судья
для отреченных. Не бывает правил
у любящих тебя. Так грешник равен
распятому на стрелках бытия
* * *
достаточно совершить подвиг, или крепко напиться,
чтобы один раз и навсегда, чтоб ничего не прощелкать.
когда-нибудь я сниму кино про твою жизнь советской львицы -
«термометр 4», или «миллионер из хрощовки»,
после расставания ты будешь меня долго таскать и тискать,
выкуришь четыре сигареты подряд, пойдешь спать, а я,
последний робинзон на острове необитаемого диско,
сорвусь один на афтер-апатию.
после десяти выстрелов все станет беспредельно ясно
любовь – вдова ума, просроченный продукт коммерции.
расчувствоваться страшно, мурашки на коже превращаются в язвы,
и остается один шанс посметь, или осмелиться
идти, как дождь, последствиями трепета и тренья,
стираясь мелом о холодное сукно.
в такие ночи перед смертью ты невольно засекала время
глядя на окно
* * *
буквы забиты в дерево речи,
обедом
...обид
.....вскормлен.
чувствуешь, это безмолвие встречи
корни
....пускает
........в горле.
ночи прощальнее станут вскоре,
скоро
....и днем
........с огнем,
точно в угаре былого горя
спины
...свои
....согнём.
космос волос, трикотажные нервы,
бьется
...сверчком
.....висок.
