та крапива кололась и пальцы нещадно жгла, было кладбище ночью заброшено и темно. у тебя ни двора, ни осинового кола, только небо, что серой хмарью заволокло, только звонкие лебединые голоса, замирающие, теряющиеся вдали. а крапива горит. ни дёрнуться, ни сказать, молча звать их с самого края чудной земли. но найдётся в толпе опаслив и остроглаз, и подхватит за ним другой, на язык остёр, и толпа, от тебя не дождавшись смиренных фраз, из поленьев и веток сложит большой костёр. только слово от изначального отстаёт, нет в нём силы, и воздаётся ей по делам: вера в чудо, мгновенный шальной полёт, звонкость крика и белые два крыла...
