Если ты не хочешь, чтобы тебя забыли, как только ты умрешь и сгниешь, пиши достойные книги или совершай поступки, достойные того, чтобы о них писали в книгах
Королеве с почтением. Правда, неожиданно получилось продолжение. Начало http://www.reshetoria.ru/user/Ptenchik/index.php?id=25799&page=1&ord=0
А летом, когда листья деревьев потемнели и перестали пахнуть, у Чии пропала голубка. Птица была ручная, прилетала каждый день к пещере, клевала зернышки, которые Чия отыскивала где-то в лугах, отзывалась на голос. "Уру, уру", - звала ее Чия, и совсем скоро слышала шелест сизых крылышек. Голубка даже сидела у Чии на коленях и любила, чтобы ее гладили.
Но было уже за полдень, а голубка не появилась. Чия загрустила, хотя старалась не показывать вида. Мыа не знал, как ее утешить, и терзался от этого даже больше, чем она. В конце концов он решил набрать для нее тех сладких красных ягодок, что растут в траве на солнечном склоне, и, взяв ту самую чашку, в которой зимой носил огонь, отправился за подарком.
Он шел по тропе через редкий лесок и представлял себе, как Чия будет есть ягоды и обязательно перемажет себе щеки, и они вместе пойдут к пруду смотреть на ее отражение в воде, и будут смеяться, и она забудет о голубке, хотя бы на время. А матери он принесет много-много хвороста. Потом. А брату Бау изогнутый корень сосны - он уже присмотрел подходящий, похожий на крадущуюся лису - пусть играет. Только о Рыо можно не думать. Рыо сам находит себе все, что нужно. Весной он раздобыл все-таки острый камень, сделал хороший топор и перерубил ногу медведя. Вождь торжественно, при всех, объявил его мужчиной, и теперь Рыо охотится вместе с племенем.
А Мыа не охотится. Мыа - слабак. Зато он очень глазастый и много подмечает такого, чего другие не видят. Вот и сейчас он углядел далеко впереди себя серую птицу. Голубка спокойно ходила среди поросли невысокого кустарника и поклевывала землю. От ее правой лапки к ближайшему стволу тянулась сплетенная из травы веревочка. А с другой стороны тропы к ней приближался человек. Это был Као, охотник из дальних пещер.
Као смотрел на голубку. Мыа не раздумывал, с места рванул навстречу. Босые пятки стремительно замолотили по сухим сосновым иголкам, в ушах засвистело. Као тоже побежал. Ему было ближе, но Мыа быстрее бегал, поэтому возле голубки они оказались одновременно. Мыа схватил одной рукой веревочный силок, оторвав его от ствола, другой сгреб голубку, и в этот момент Као на него навалился. Они треснулись лбами и плечами, упали и покатились. Мыа напружился и свернулся в комочек, чтобы не повредить птицу, которую прижимал к груди. Као ударился о дерево, на мгновение замер и снова бросился на Мыа. Он схватил с земли толстую палку и зарычал: "Отдай!"
Мыа успел вскочить на ноги и отпрыгнуть от палки, он бы и убежал, но у него были заняты руки, а с ношей бегать неудобно. Его противник отбросил палку и, кинувшись на Мыа, схватил его за шею.
И в этот момент земля под ними провалилась. Комья земли, травы, веток и листьев ухнули куда-то вниз, и все трое - Мыа, Као и голубка - оказались в глубокой яме.
Мыа первым делом взглянул на птицу. Она оказалась целой, даже перья не помялись. Сам Мыа ушиб колено, а Као ободрал себе бок, напоровшись на камень в стене ямы, и теперь от пояса до бедра поблескивал свежей кровью.
Они оба огляделись и приуныли. До неба было очень далеко: Мыа прикинул, что даже если он встанет на плечи Као, до края ямы не дотянется. Да уж, охотники на мамонтов постарались, славную ловушку выкопали. Как только сами из нее выбирались?
Мыа сел на землю и уставился на Као прищуренными глазами, всем своим видом показывая, что голубку не отдаст. Но Као, видимо, уже не так хотел есть. Он был оглушен падением и напуган перспективой.
- Мы умрем? - спросил он чуть погодя.
Как все охотники, Као говорил очень короткими фразами. Мыа вспомнил то время, когда сам вообще не говорил, внутренне усмехнулся и ответил:
- Нет. Я что-нибудь придумаю.
- Думай! - велел Као и уселся под другой стеной.
Легко сказать - "придумаю" - а что именно? Мыа смотрел то на торчащие из стен корешки, то на небо, то на неподвижного охотника, смотрел одними глазами, не поворачивая головы. И чутко слушал. Конечно, самим им не выбраться, но вот если бы кто-то шел мимо... Но никто не шел. Снаружи доносились только шелест листвы да пение лесных птиц.
Чия очень любила птиц. Они вдвоем часто ходили в лес просто послушать птиц. Каждой птице она дала имя. Мыа помнил: зяблик, синица, чечетка. Слова были красивые, ласковые. Как Чия. Вот если бы она знала, где он находится, обязательно привела бы сюда племя. Но как она узнает? Если очень громко кричать, то не будет слышно даже с той тропы, по которой он шел.
- Ты придумал?
Голос Као вывел его из полусна. Мыа встряхнулся и заметил, что изменился цвет неба, значит, прошло много времени. Прикорнувшая в тепле голубка тоже проснулась и стала потягиваться, развернув крылья. Охотник перевел на нее взгляд.
- Дай сюда птицу! Будем есть!
- Нет, Као. Птицу есть нельзя.
- Почему?
Брови Као нахмурились, он скоро разозлится по-настоящему, и тогда голубке несдобровать.
- Потому что только она нам может помочь.
- Этого не может быть!
- Может! Иди сюда.
Мысль мелькнула у Мыа, когда он увидел широкие перья. Они были совсем светлые и очень ровные. Мыа собрался с духом, прижал голубку к коленям и вырвал одно из хвоста.
- Дай я быстрее ощиплю! - Као уже протянул руки, но Мыа остановил его:
- Сядь рядом и просто смотри.
Он нашел на теле Као место, где кровь еще не совсем засохла, и обмакнул кончик пера. Потом развернул крыло, выдвинул крайнее перо и начал кровью рисовать на нем. Као подставлял бок и с интересом наблюдал. Он ничего не понимал, но был заинтригован.
- Что ты делаешь?
- Я рисую мамонта. Когда закончу, измажу крыло кровью и отпущу голубку. Она уже голодна, поэтому полетит к Чие, ведь Чия всегда кормит ее, а самой искать зерна долго. Чия увидит кровь и захочет ее смыть. Раскроет крыло и увидит мамонта. Чия поймет, что мамонта нарисовал я, ведь больше в племени никто не рисует. А меня давно нет возле пещер, значит, я хочу сказать ей, где я нахожусь. А где еще, если не в ловушке для мамонтов, раз я нарисовал мамонта? Чия приведет сюда людей, и мы будем спасены.
Као смотрел недоверчиво.
- Откуда ты знаешь, что будет так?
- Я надеюсь, что будет так, потому что другого выхода не знаю. Если можешь предложить что-то лучше, я слушаю.
Као промолчал. Мыа осторожно освободил лапку птицы от веревки, проверил, хорошо ли видно кровь на сложенных крыльях и подбросил голубку вверх. Через мгновение они остались вдвоем. Као практично лег спать, а Мыа задумчиво уставился на стену. Ему показалось, что он рисовал мамонта слишком долго. Конечно, для анималистического полотна это нормально, но для передачи мысли на расстоянии - чересчур. Идея билась, как птенец в яйце. Мыа сосредоточился, подобрал с земли сучок и принялся рисовать на стене. Одной линией изобразил хобот, потом второй линией - переднюю ногу. Еще линия вверх под углом - это горб. И последняя - вниз - задняя нога.
Мыа отошел полюбоваться. Получилось быстро и лаконично. Если запомнить, что этот рисунок обозначает мамонта, в следующий раз не придется возиться так долго. Надо только имя рисунку дать такое же короткое. О, пусть это называется "буква М".
У Мыа захватило дух. Если придумать много букв, скажем, двадцать или тридцать, можно будет на одном крыле написать целую историю, например, сегодняшнее происшествие в деталях, и прочитать его всему племени, ничего не упустив. И даже когда Мыа умрет (обязательно в один день в Чией), их дети и внуки смогут прочитать эту историю или любую другую, ведь Чия поймет рисунок, и у него будет еще много приключений!
Он оглянулся на спящего Као и вдохновленно взмахнул сучком.
