Когда тройной метеор пересек рыжеватое рассветающее небо над благословенной страной Кензо, на него уже мало кто обратил внимание. Привыкли. Последние две недели над головами все время что-то проносилось, то вверх, то вниз, и явление утратило новизну. "Дайте поспать спокойно, совсем совесть потеряли", - накрываясь подушками, пробормотали те, кому нужно было рано вставать. "Верно, учения идут, это ж сколько денег на ветер", - равнодушно подумали страдающие от бессонницы. "Это все к изменению климата", - записал в своем талмуде пожилой алхимик, запертый в подвале дворца с целью производства философского камня.
И только один человек на всей планете отнесся к пролету небесного тела серьезно. Широко расставив ноги и завернувшись для тепла в серый шерстяной плащ, он хмуро смотрел на горизонт. Жизнь обещала то ли веселые приключения, то ли ненужные проблемы. Надо сосредоточиться и понять, что там такое.
Сапоги человека твердо стояли на деревянном настиле, приводимом в движение сотнями ножек курдючно-мохеровых архаромериносов. Неся на спинах широкий плот с парусом, бараны целеустремленно плыли в сторону сочных пастбищ Нидирляндии. На носу плавсредства был укреплен длинный брус, наподобие корабельного бушприта; на нем сидел верхом унылый юнга, смотрел в подзорную трубу и время от времени кричал что-то о румбах матросу, который ворочал кормовым веслом. Посреди плота стоял разноцветный, с кистями, бахромой и прочими излишествами шатер, колеблемый храпом его Единственномудрия. Но Темный Колдун, в миру Евген Баранин, ни о ком из них не задумывался. Его интересовал метеор.
Восходящая Кренделябра трогала правую щеку сквозь туман, белесые клочья которого снимались с воды и укрывали белой тьмой весь мир вокруг плота. Евген стоял лицом к оставленной ими стране кензоидов, но видел только белые валики кильватерных струй. Ментально же он проник в далекий Медвежий угол, где уже приземлились летающие без спросу объекты.
"Ага, Ламья собственной персоной! Вот так подарочек!"
Будто телеграфные сообщения проникали в оставленный мыслью мозг неподвижно стоявшего Колдуна. "Ламья на кого-то сердита и полна решимости с кем-нибудь круто разобраться. С ней молодая девчонка лет так шестисот (что за ерунда? ладно, оставим на потом) с раздвоением личности. И зверек. Универсальное Устройство для Преодоления Препятствий. Гм. Подвох какой-то".
Горизонт окончательно затянуло. Евген вернул разведмысль в полость черепа и задумался. Появление на Задрапульке Ламьи было, конечно, неслучайным. Назревает драка, это факт. Но ему просто необходимо присутствовать при первой встрече императора с руководством Нидирляндии. Поэтому Ламья и бои с ней без правил подождут. Политика у мужчины на первом месте. Дамы - лишь острый соус к политике.
Евген опустил глаза к настилу и топнул ногой. Бараны прибавили газу.
* * *
Адьюр вытащил себя за хвост из кучи мусора на задворках бывшего расположения пограничной части покойного сержанта Учмурты и огляделся. Ламья чуть в стороне совершенно беззвучно отряхивала плащ. Это озадачило Адьюра, и он потряс головой. Потом вытащил из левого уха бумажный комок, а из правого картофельные очистки. В мир хлынули звуки. Шумели деревья, коротко вскрипывал плащ, где-то позади кричала Труама.
Он обернулся. Труама запуталась в куче соломы, которая некогда была крышей избы, и визжала не переставая. Но не солома явилась причиной этой паники, а ноги мертвецов, выглядывавшие из-под нее. Адьюр приблизился и сразу понял, почему ведьма, которую по определению трудно чем-либо удивить или напугать, заходится криком при виде обыкновенного трупа.
Следы на шеях недвусмысленно поясняли, какую именно смерть приняли незадачливые солдатики. Их кровь была выпита, и Адьюр совершенно точно знал, кем именно.
- Ламья, подойди-ка сюда!
Когда Ламья, оступаясь на остатках бревенчатых стен, оказалась за его спиной, Адьюр уже тремя щелчками пальчиков обеззвучил Труаму, собрал тела горкой и присыпал их соломой. Видны были только шеи с черноватыми пятнами укусов.
Ламья нахмурилась.
- Это точно он?
- Точно, точно, к бабке не ходи. Материализовался с неделю назад. На этом месте вошел в силу. Пару дней провел в столице, потом двинул с местным монархом за границу. Зачем - фиг его знает. Но, думаю, скоро вернется, и тогда всем здесь жарковато придется.
Ламья и сама знала, что означают эти пятна. Если маг не умеет распознать присутствие темных сил, такой маг долго не живет. Но так хотелось ошибиться!
- Собственно, я только это и хотел тебе здесь показать, - сказал Адьюр и четвертый раз щелкнул пальчиками. Солома занялась огнем. Магиня и зверек отступили от его жара.
- Покойтесь с миром, - сказала Ламья, глядя на искаженные лица солдат сквозь дрожащий воздух. Рядом молча ежилась Труама. "Везде, куда он приходит, распространяются гибель и тлен, страх и слезы", - думала Ламья, чувствуя, как невольно сжимаются ее кулаки.
- О, а это что такое? - вдруг воскликнул Адьюр и стремительным длинным прыжком долетел до поверженной печной трубы. Спустя мгновение он держал в крепких коготках уши двух крепких, но обалдевших парней. Сотрудники сэра Чимдао изо всех сил тщились не завыть от острой боли в области висков.
- Оставь их, они безобидны, - сказала подоспевшая Ламья, поправляя лямки магического рюкзака.
- Знаю, - ответил Адьюр. - Но надо же им показать, кто теперь в доме хозяин. А? - зыркнул он на того парня, что болтался в его левой лапе. Тот сделал попытку отшатнуться, но хватка грызуна была даже не железной, она была из сплава титана с вольфрамом.
- Кто вы такие? - спросила магиня.
- А, - прохрипел А сдавленной подворотничком гортанью.
- Бэ, - проблеял Бэ.
- Дразнитесь? - Адьюр аж потемнел с морды.
- Не-ет, - прозвучал сиплый хор.
- Значица, так! - заявил Адьюр. - Сидеть здесь тихо, никого не впускать, никого не выпускать! Задача ясна?
Парни закивали головами. Адьюр аккуратно посадил их обратно на трубу и вслед за Ламьей воззрился на загадочный люк, из которого все еще поднимался квадратный столб голубого света, потихоньку терявшийся в лучах разгорающегося дня.
- Сюда нам идти пока не стоит, - тихо сказала Ламья.
- Ты совершенно права, - ответил Адьюр. - Как приятно беседовать с человеком, равным тебе по интеллекту и неординарным возможностям.
- Вот зазнайка, - улыбнулась Ламья. - Однако нам пора.
- Разумеется. Демон заждался.
- Мерзавец должен получить по заслугам! Это говорю вам я, кензоанская принцесса Мелинда Фиалкоцветная!
Ламья и Адьюр обернулись. Перед ними, высокомерно вздернув голову и раздувая ноздри, стояла Труама, в глазах которой полыхал незнакомый, но яростный огонь. Черты ее лица слегка изменились, будто помолодели, отчетливо подросла грудь, сузилась талия. Труама глубоко, словно после долгого бега, дышала и производила впечатление существа, внутри которого таится иная ипостась, стремящаяся наружу. Одну руку она держала в кармане дворницкого фартука, в котором за пять минут до полета подметала ламьин двор. Пальцы крепко сжимали джойстик, найденный возле клумбы. Перед тем, как выронить его, Ламья прыскалась духами, и теперь от него невыносимо воняло "Кензо". Волшебным ароматом "Кензо", от которого в несчастном шестисотлетнем теле оставалось все меньше Труамы и становилось все больше Мелинды.
- В общем, примерно так я тебя и представлял, Мелинда, - сказал Адьюр и, резко выбросив вперед лапу, взмахнул всеми хвостами сразу, отчего вокруг них поднялся магический вихрь. Три метеора рванули с места дальше, оставив догорающий погребальный костер и несколько глупо хлопающих ресницами глаз на лицах крепких парней из личной охраны главы ведомства внутренней безопасности.
* * *
А в Пустоземелье, возле громадной черной и довольно-таки зловонной пещеры заворочались камни. Это Огненный Демон метался во сне, чувствуя приближение чего-то пугающе неизвестного...
