Физик стремится сделать сложные вещи простыми, а поэт – простые вещи – сложными
(Лев Ландау)

Все произведения автора

Все произведения Избранное - Серебро Избранное - Золото Хоккура

Сортировка по рубрикам:

Проза

из цикла "Мысли вслух"

Маркер сна...

Бабушка что-то печет, запах теста расплылся по квартире и просто непреодолимо тянет на кухню, разведать что там и как. Нельзя, нужно лежать тихо, а то будет велено идти умываться и заправлять постель. Бабушка у меня строгая, лучше оттянуть момент когда передо мной встанет выбор, быть послушной или продолжить делать то, что хочется и заработать на орехи. Хочется еще понежиться в нагретой кровати, во двор спешить нет смысла, все друзья разъехались на лето, а одной бродить скучно. Я люблю лежа в кровати мечтать, продумывать несуществующие еще ситуации, проигрывать в голове встречи и диалоги.
У всех есть предки, даже если мы ничего не знаем о них, это закон природы, они должны были быть по определению. О тех, кто были до моих бабушки с дедушкой я не знала почти ничего и в мыслях часто представляла встречу с прабабкой, отчего-то непременно с ней и обязательно на улице подле ее дома. В мыслях я всегда шла к ней по грунтовой дороге, летом на таких дорогах колея покрыта бархатной теплой пыльной пудрой и торжественно сообщала, что хотя она и не знает меня, но я та, кто будет жить в их семье гораздо после. Она с интересом расспрашивала меня кем стал ее сын, кто родился в семье, как мы живем, а мне не терпелось узнать о ее родителях, где они жили и каковы их имена, но всегда просыпалась лишь наступало время услышать ее рассказ.
Старая церковь, стоящая здесь так незапамятно долго, что казалось, будто ее создали сразу с этим местом, с дорогой покрытой мягкой бархатной пудрой пыли, отчего-то в моих снах не бывает иных дорог, с теснящимися подле белеными домами, с непонятно откуда взявшимся запахом луговой травы и жужжанием насекомых. Большие тяжелые двери из прогретого солнцем шершавого, изъеденного ветром дерева никогда не были затворены. Они стояли открытыми из года в год и днем и ночью, хотя нет, ночи подле этой церкви отродяся никто не видел, свет существовал примыкая к ее стенам сам собой, не имея источника или повода, просто был всегда. Единственное окно, через которое этот свет проникал внутрь церкви расположилось много выше головы любого входящего внутрь. Свет наполнялся плавно парящими в нем пылинками и внушительным снопом падал на стену где по всем канонам должен был быть алтарь, но его не было, стена против окна ровно белая еще только ждала когда на нее поместят лики, по которым станет ясно вместилищем чего она была предназначена быть. Пока стены были чисты, каждый входящий вносил с собой в мыслях свои высшие силы, свое божество. Когда бы ты не пришел в этот чистый храм там всегда было пусто, никогда никого не возможно было встретить в нем, только ты и чистые стены залитые теплым светом. Воздух внутри неподвижен, оттого совершенно не ясно было куда девается поток ветра играющий легкими белоснежными занавесами, обрамляющими резную раму окна. Именно резную, покрытую сложным глубоким четким рисунком, полным растительных изгибов и завитков, искусно сделанным и не говорящем ни слова о тех кто мог его создать и о эпохе когда он возник на этой раме. Звуки оставались за толстыми стенами церкви, хотя окно и дверь были распахнуты, голоса и шум почтительно теснились снаружи. Я вошла внутрь и, озираясь, перескакивая взглядом с рамы и занавесей на алтарную стену, начала вслушиваться в тишину и пытаться различить звуки за стенами, все тщетно. Стало спокойно и уютно, будто я долгие годы искала это место и наконец отыскав, поспешила войти внутрь что-то ища, но что, что мне нужно было здесь я не понимала.
Снова и снова вспоминая и проживая то тот, то другой момент сна я лежала под скомканным одеялом мысленно перескакивая с визита в церковь на солнечное утро за окном. Мне мыслилось, что начни я прогуливаться подле своего дома с удовольствием начала бы выискивать среди разнотравия мои любимые луговые цветы, с мелкими розовыми цветками собранными в грози, или белые ягоды на густых и высоких зарослях кустарника, что растет сразу за огромной старой черемухой. Деревья еще действительно – великаны, еще не пришло время думать для чего ты живешь на этом свете и только ли этот свет единственный, ты просто живешь всласть и в самых простых вещах видишь радость.
В комнате стало почти совсем темно, как то очень быстро и невозможно, не может быть настолько сумрачно солнечным утром! Когда тебе шесть лет ты не готов к такому повороту событий. Куда делось время, что полагалось нам на ожидание вечера? Столько всего сразу нужно было решить маленькому человеку: что произошло, видят ли другие то же, что вижу я, как быть – если я побегу позвать бабушку, то могу пропустить что-то важное, а кричать, чтоб подозвать кого-либо из домашних в нашей семье было не принято! Я замерла у окна, мир за которым менялся на глазах. То было затмение…
Будильник, как он противно трещит! Идти в школу совершенно не хочется, за зиму так надоело подниматься чуть свет. Странный сон сегодня снился и запомнился на удивление подробно. Я уже видела это место и тоже во сне, сколько же лет прошло с тех пор, лет восемь наверное. Но на этот раз перед тем как войти в церковь, я натолкнулась на ораву ребятишек на велосипедах, на маленьких детских велосипедах поднимающих туманом теплую летнюю пыль на дороге. Странное чувство, хотя нет, во сне оно конечно было уместным ( во сне вообще никогда не приходит на ум пытаться объяснить себе откуда мы знаем то или иное, мы знаем и этого вполне достаточно, это очевидно и нормально там тогда), чувство, что двое из этих ребятишек мои дети. Я не увидела их лиц, но знала наверняка - они мои.
Заросли становились чуть реже, ветер заметно усилился, между деревьями уже можно было увидеть одинокую церковь стоящую внизу в долине. Тропинка, петляющая по склону, еще была влажной от утренней росы, по всему видно давно не хоженая, не часто наверное сюда заглядывают гости. Чем ниже спускаешься, тем явственнее проступает тишина, в нее забредаешь как в море, с каждым шагом все глубже и глубже, пока она не сомкнется над головой. Спустившись на поляну я задрала голову и огляделась, кругом зеленые склоны гор, небо затянуто облаками, будто вот-вот пойдет дождь. Облака не шевелились, мягким покрывалом накрывали мир спрятавшийся высоко в горах. Не спеша бреду по траве, непривычно комфортное спокойствие, словно сюда я зашла пустая, оставив все заботы, мысли и тревоги там, на горе, как старый рюкзак, бросила их на землю прежде чем начать спускаться сюда. Дойдя до церковных стен обнаружила приоткрытую потемневшую от времени, стянутую кованными лентами дверь. Она никогда не бывает закрытой, эта уверенность просто была, откуда она взялась во мне искать было бессмысленно. Войдя внутрь, привычно подняла направо голову к окну, как всегда занавесом играл ветер. Подойдя ближе, потянулась пальцами к резной раме обрамляющей окно, словно они могли мне помочь лучше разобраться в ее рисунке. Завитки один плавно переходил в другой, обрамляя крупные достаточно подробно вырезанные объемные цветки с массивными сердцевинами. Дерево рамы кое-где растрескалось, но рисунок все равно смотрелся цельным и непрерывным. Как долго я здесь? Что за назойливый звук? Будильник. Пора вставать, нужно везти дочь в школу. Опять этот сон, все та же церковь, сколько же лет прошло с моего последнего визита туда…кажется десять или чуть больше…
В снах моей бабушки жила змея. Всегда когда она являлась сон становился вещим. Не успевал завершиться последующий день, как на яву повторялась ситуация на которую обращала внимание ползучая вестница. Бабушка рассказывала, что змея могла не появляться по многу лет, но всю ее жизнь она возвращалась в сны вновь и вновь.
Мой храм, как сноска на полях рукописи, как бабушкина змея вещунья. В каждом поколении нашей семьи у кого-нибудь обязательно был свой маркер сна и все умели его безошибочно читать. Но все маркеры, о которых мне доводилось знать были событийными, мой же напоминал мне о пути моей души. Он не давал забыть, что люди могут отмахнуться от облезлого кувшина стоящего на твоем столе, но для тебя он хранит живую воду, для тебя его ценность не в красоте орнамента. Мы приходим в этом мир из чистого не запятнанного храма и лишь от нас зависит, во что мы превратим его к моменту, когда нам суждено будет в него вернуться.

Опубликовано:	19.01.2011 02:42
Создано:	17.12.2010
Просмотров:	2445
Рейтинг:	0
Комментариев:	0
Добавили в Избранное:	0

Маркер сна...

Ваши комментарии

Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться