«Гвозди бы делать из этих людей:
Крепче бы не было в мире гвоздей».
Н. Тихонов
Когда-то, в мае 45-го, освобожденный народ верил, что память о страшных годах войны не померкнет через столетия. Сколько за прошедшие 65 лет было сказано, спето и даже сыграно! Только зря опасались забвения этой, увы, не черновой страницы истории. Скорбь и благодарность народа не исчезнет и с прощальным вздохом последнего ветерана войны или труженика тыла. Потому что самая долгая память – нравственная память поколений.
Я не являюсь свидетелем тех вероломных лет, но знаю, вижу и чувствую, что последствия чьих-то необдуманных шагов и убеждений отразились на каждой семье.
Кто оспорит, что живей и достоверней книг и фильмов о войне рассказы ее непосредственных свидетелей и участников? Мой дед в 18 лет уже прошел все круги ада того нещадного нашествия. Вернувшись домой с победой, дома не обнаружил. На месте жилища – воронка. Позже свидетели трагедии рассказывали, что в тот момент, когда немецкие самолеты сбросили бомбу, в доме находилась вся семья молодого Егора: отец, мать, младшие братья и сестренка… Да сколько таких покалеченных судеб! Сколько историй можно было бы рассказать! И, к сожалению, слишком много романов еще не написано – не расспрашиваем, не слушаем, не записываем.
Множество подобных воспоминаний, как мозаика, составило мое слабое представление об ужасах прошедшей эпохи. Но в первую очередь вспомнилась история семьи Шелухиных.
…Снится маленькой Наде, что лежит она посреди заснеженной тайги в медвежьей берлоге, отогревается. А, главное, лежит в обнимку с медвежонком, прямо как в сказке, которую рассказывала когда-то мама. Проснулась она от шороха, в лесу... Значит – не сон! Теплая подстилка из еловых веток не дала Наде замерзнуть среди ледяного безмолвия. Но что это за возня у ее ног?.. Эти минуты, спустя 70 лет, Надежда Степановна вспоминает, скорее, с детским трепетом и восторгом – ее промерзшие ступни согревает медведь. Не тронул. Зато похозяйничал – затоптал тлеющий костер, оставил на память о себе внушительную кучку. Но вскоре хозяин тайги убежал, послышался треск веток, шаги.
«Папа! Где ты был так долго?!».
Откуда было знать маленькой девочке все ужасы террора 30-х годов, «ежовщины», как скажут позже! Не понимала она тогда и то, что ее папа, воин Царской Армии, оказался «врагом Советской власти» и чудом сумел сбежать из лагеря. Надя помнила лишь теплые отцовы плечи, его ноги в кандалах, заснеженную непролазную тайгу, крики мачехи, они бегут куда-то, и все нет конца пути. Как оказалось потом, вторая мать Нади – злая мачеха из сказки – предложила мужу оставить ребенка в тайге, чтоб хоть они вдвоем смогли спастись. Во сне, якобы, дитя настигнет легкая смерть, а так – вряд ли кто-нибудь из них с такой ношей осилит километр. Но, пройдя немного без «тяжкой ноши», отец не выдержал и вернулся за дочкой. И очень удивился, найдя ее живой после нашествия хищного зверя.
Так, с предательства и неожиданного спасения, безысходности и надежды только на себя, началась нелегкая жизнь Надежды Кузнецовой. Вскоре умер отец. Мачеха выгнала падчерицу из дома. На войну. Молодая девушка не покладая рук работала на Кемеровском пороховом заводе. Большая часть завода находилась под землей, на левом берегу реки Томь. На нем трудилось в две смены по 12-15 часов в сутки, впроголодь, вдыхая пороховой воздух, 360 тысяч человек. Бригада Надежды Кузнецовой работала на 5-м производстве. Уходящие со смены люди шли через 3 проходные – первый аналог тех, что стоят теперь в аэропортах – не позволяющие пронести за пределы завода порох, стратегическое сырье, которое в то время можно было обменять на хлеб. Но такие люди находились. Выносили и гарус – прочную шерстяную ткань, которая в огне не горит да в воде не тонет, из которой шили мешки для пороха. Метр гаруса стоил 30 рублей – цена стакана пшена.
В тот день, 5 мая 1944 года, красавица с длинной косой, запевала Надежда, шла с подругами на смену. Пели песни, шутили, подбадривали друг друга. И вдруг – небо осело! Нечеловеческая сила отбросила тоненькие девичьи тела в канаву, оглушила. Кто-то крикнул, а, может быть, и она сама: «Ложись!»… Вскоре мимо них промчались грузовые машины, много машин, как оказалось, более 80-ти, увозящие с места трагедии – взорванного завода – посиневшие от удушья, искалеченные человеческие тела.
В кузове одной машины разглядели подругу, Валю Тульчинскую; вся в крови, она успела крикнуть: «Девочки, прощайте!».
Предатели жили во все времена. О местоположении порохового производства прознали немцы и перекрыли ворота, через которые рабочие выходили. «Люди оказались внутри завода, как кильки в банке», - вспоминает Надежда Степановна. «Взрывная волна сжигала все вокруг на 50 километров, воздух летел стрелой, разбивая стекла. От взрыва на погрузочной площадке, уничтожившего зарядное производство, пострадало 210 человек, 31 человек погиб. Хорошо, что взрыв произошел под землей, ведь недалеко от Томи находился химический завод. Через три дня завод работал снова».
После войны, в конце 45-го, Надежда устроилась на железнодорожную станцию, на коммутатор. Однажды голос диспетчера звонко объявил, что приближается состав, везущий героя Советского Союза, легендарного летчика Александра Ивановича Покрышкина. И надо ж было такому случиться, что именно в этот день Надежда так ослабла от голода и бессонницы, что нажала не на ту кнопку! Поезд зашел в тупик. Тут же к ней влетел начальник вокзала, а за ним вскоре – и сам Покрышкин. Поглядел на незадачливую коммутаторшу и изрек: «А что Вы хотите, если железной дорогой управляют дети?».
В 46-м ее демобилизовали. Мачеха сокрушалась, что Надя не погибла на войне. Пришлось уехать. В то время в Усть-Каменогорске, по распоряжению Сталина, шла прокладка знаменитой дороги-серпантина. 1760 метров над уровнем моря, с одной стороны – скала, с другой – обрыв, и так – 200 километров. В строительстве так называемой «Дороги смерти» много народу полегло. Взрывали высоченные горы, расчищали для дороги места. Между горами было 50-60 метров. Зазевался – полетел вниз! Рабочих поднимали к дороге ввысь так, что «плечи в утробу опускались»…
Ради билета в Усть-Каменогорск Надя продала свою новую шаль. 270 рублей – как раз на два билета, ей и подруге.
Рабочие сюда съезжались со всего света. Только вот с жильем было туго. Люди, бывало, и бесцеремонно, заходили в дома и квартировали. «А мы, помню, нарвем лопуховых листьев побольше, постелем их в чьем-нибудь сарае или туалете, да так ночь и проводим. Вот купим по сайке – это вместо хлеба – и сидим так где-нибудь у дороги», - рассказывает Надежда Степановна. - «В такой момент и проходит вдруг мимо нас уже немолодая женщина и обращается ко мне, мол, как зовут, откуда приехали».
Привлекла прохожую молодость и красота Нади – девушки с русой косой, с ямочками на розовых щеках и длинными ресницами. Незнакомка просила ее не уезжать обратно, обещала пристроить в Зыряновске в дом своей подруги в качестве няни новорожденного сына.
В новом доме к Наде отнеслись доброжелательно. Еще бы – в хате чисто, хозяйство накормлено, еда приготовлена, ребенок под присмотром. Вскоре вернулся из госпиталя и брат хозяйки – молодой герой- фронтовик Виктор Шелухин. Приглянулась ему Надя, поженились.
До конца жизни носил Виктор Шелухин память о войне не только в сердце, но и в легких. Осколок доставлял ему немало страшных мучений. Самолет, которым он управлял, сбили немцы. Виктору на парашюте удалось приземлиться в… колодец. Как ни чудовищно это звучит, но спасло его то, что скважина была полна телами детей. Несчастных сбрасывали туда живыми, многие из них еще дышали.
«Когда он впервые при мне снял одежду, я ужаснулась!» - Надежда Степановна и сегодня говорит об этом с болью в голосе. «Все тело в безобразных шрамах. Посмотрела я на него и подумала: Господи, да он в чем виноват? Витя себя подставлял ради жизни других. Как же я его брошу! Вот так вот мы и жили».
У Шелухиных родилось два сына. Младший, Александр, служил в секретных войсках Германии, после демобилизации не имел права выезжать за границу.
Это его и спасло от Афганистана.
Молодой Санька женился на студентке горного института из Молдавии, вместе они участвовали в строительстве БАМа, а после переехали всей семьей в Молдавию, в Григориополь.
В 1992 году, когда в Приднестровье начались волнения, Александр Шелухин не задумываясь пошел в ополчение. Однажды в их семье зазвонил телефон. Жена Ирина в трубке услышала: «Сашку убили!..». Похолодев, отбросила трубку. Потом оказалось, что звонивший просто не успел добавить фамилию – Розмерица. Они были друзьями.
Сын Александра Шелухина – Дима – окончил Новосибирский военный институт. Приезжая со службы домой, в Григориополь, он оживленно рассказывал о том, как проходили учения, чем дышит российский солдат – спецназовец. А отец и бабушка Надя кивали, улыбались и… неизменно просматривали вечерние выпуски новостей.
Не так давно и Дима стал отцом. Годовалый Алексей – наш сын – еще не задумывается о защите Родины. Значение его имени – защитник, но мы надеемся, что ему не от кого будет нас защищать.
…Недавно Дима поведал мне о том, что однажды им в институте показывали документальный фильм о войне, о бесперебойной работе заводов и фабрик для нужд фронта. Не обошли вниманием и Кемеровский пороховой завод. И вдруг, на экране крупным планом – плакат с надписью «КУЗНЕЦОВА», а под ним – рабочая 5-го производства. Молодая смеющаяся девушка с ямочками на щеках…
