Войдя в храм, я робко встала в дальнем углу возле напольного подсвечника. В отличие от остальных подсвечников, этот был несправедливо пуст. Я достала из кармана пальто только что купленную тонкую свечу и решила поставитьь ее именно сюда. Свечка новенькая, восковой аромат от неё почти неуловимый, нежный. Белый фитилёк примялся и застрял в воске, пришлось его освободить из плена, раскрошив кончик.
На стене возле подсвечника темнела икона. Старая и потёртая. Изображение Богородицы почти неразличимо. Перед иконой еле-еле мигала синей точкой лампада. Я зажгла от неё фитилёк и поставила свечу в углубление. Ярко разгорелся острый клинышек пламени, разросся, пустил чёрную струйку дыма. И тут же затих. Круглые светлые пятна замельтешили на стене, задевая икону Богородицы. Показалось, она как будто улыбнулась мне.
Пламя моей свечки налилось золотом, загустело, тихо потрескивая. Резкий аромат расплавленного воска ударил в виски. По стебельку свечи поползла одинокая прозрачная слеза, оставляя влажный след. Я почувствовала нашу общую с ней жгучую грусть.
