Начинаешь курить, чтобы доказать, что ты мужчина. Потом пытаешься бросить курить, чтобы доказать, что ты мужчина

(Жорж Сименон)

Мои комментарии

07.12.2010 11:14 IrkanKlayd
Интересно, отчего использованы именно акры, леди? Не метры квадратные, не га))))
Мне нравится)
Отпустило автора Bastet

07.12.2010 11:11 IrkanKlayd
Забавная песенка вышла) Фрейда вам в рецензенты)))))...
. автора Doddy

07.12.2010 11:08 IrkanKlayd
Ритм подправить)...
Маленький наглый дракон автора SukinKot

07.12.2010 11:06 IrkanKlayd
Слишком много пафоса и больших букв, пожалуй...
И штампов...
Gravity автора geen

07.12.2010 11:04 IrkanKlayd
Мило. Давно не видел хороших описаний природы)
Облака автора voleyna

07.12.2010 11:02 IrkanKlayd
Мама, ваш сын прекрасно болен,
Мама, у него пожар сердца!..

напомнило)
банальность автора Mi-sama

06.12.2010 11:24 IrkanKlayd
Иртеньева любите?)))
целует женщину мужчина автора elagin

04.12.2010 23:28 IrkanKlayd
У нас разница в два пояса))
Сверим часы автора IrkanKlayd

04.12.2010 19:58 IrkanKlayd
О смерти, кроме прочего, стишок...

Строка для стиха, блин!!)
Поклон, стих включает фибрилляцию..
Вытирая подошвы о низкий порог автора petrovich

04.12.2010 19:28 IrkanKlayd
Это дистих, или просто два стиха вместе, леди?
Очень неравнозначны...
bete noire(наваждение) автора Bastet

02.12.2010 23:04 IrkanKlayd
А с чем созвучны переулки?..
Они так обособлены, что делают погоду стиха - но обезрифмлены...
дождя! автора Karlik-Nos

02.12.2010 17:25 IrkanKlayd
Спасибо...
Пьеро автора IrkanKlayd

02.12.2010 16:32 IrkanKlayd
Есениным пахнет, Коганом...двадцатыми))
В пустоту автора ole

02.12.2010 15:48 IrkanKlayd
Это переводы?
СЛЁЗЫ ПОЭТЕССЫ автора roza

02.12.2010 15:46 IrkanKlayd
Онтология в действии))
Нечем автора PerGYNT

02.12.2010 15:44 IrkanKlayd
Здорово, леди) Вы и стилизатор от бога?
Маааленькая заусенишка: нет выражения "будь неладный". Звучит аграмматично).
А что, если так:
Вам рукоплещет дверь, как на параде...
А выход мой....пусть будет он неладен!

???
Когда то автора Bastet

02.12.2010 15:39 IrkanKlayd
"Я знаю то, чего не будет"
Это сильно.
Мгновение... автора evajin

30.11.2010 18:44 IrkanKlayd
Неженски логичный стих))))
Шедевр архитектуры автора Bastet

29.11.2010 19:17 IrkanKlayd
Знаки-препинаки потерялись))))
сон сальвадора автора geen

29.11.2010 19:15 IrkanKlayd
ВзяВВетра - тяжеловато, сэр)
Львы отвергали тишину автора link

29.11.2010 19:13 IrkanKlayd
Романтично, блин!))
Я о тебе молюсь автора 111111

29.11.2010 19:10 IrkanKlayd
Всё прропало! Мир гибнет!))
. автора Doddy

29.11.2010 19:09 IrkanKlayd
Печальное...
р автора kirnih1

27.11.2010 15:16 IrkanKlayd
Это одно цельное произведение))
Я стану тебе вином автора IrkanKlayd

27.11.2010 14:58 IrkanKlayd
Дневник с-м д/д П 3012
файл Cyril_my.005, расшифровка
личного кода, фрагмент.

- ...Ради Всевышнего, Цирил, простите меня, безумца, за вчерашнее! Разумеется, я должен был предупредить вас об опасности. Эти звери, если хотят, движутся как молнии.
Такими словами шейх приветствовал меня за сегодняшним обедом. Я не поверил ушам и на какое-то время тупо завис взглядом в меню, - он так и не понял, оказывается, что именно вчера произошло! То есть, он решил, что я всего лишь переоценил свои силы, задумав помериться ими с живой карайрой!
Нам их никогда не понять, скорее всего. Это другой вид мышления, отдельный способ думать. Господину Чианзано следовало послать сюда не статс-маркера, а ксенопсихолога, специалиста по контактам. Здесь нужны не дипломаты, а психоаналитики. А возможно, и дрессировщики-укротители.
Я не удержался и начал подбивать клинья.
- Ну знаете, шейх... Если она и молния, то вы оказались удачным громоотводом. В жизни не видел, чтоб человек ваших лет и комплекции двигался столь быстро.
Касым на это лишь ухмыльнулся. Потом подцепил с блюда парочку своих любимых тарталеток и погрозил мне шпажкой:
- Льстите старику, Цирил? Ай-ай, а то я не знаю, как иной раз тренируют бойцов в Содружестве.
- Ни разу не слыхал, чтобы в программе тренировок были схватки с живыми карайрами. Это, по всему видать, изобретение педагогической мысли кхамо.
- Ну что вы! Ещё в древних земных империях, если вы припомните курс истории – а его вам преподавали не в пример глубже и основательней, чем мне – так вот, ещё тогда воинов обучали биться с дикими животными. А самих зверей использовали в сражениях. Аллах не внушил ещё тогда людям мысль об охране животных...
Я подумал в этот миг о том, попадает ли под использование животных в военных целях применение биологического оружия. Любопытно было бы добиться запрещения производства некоторых видов вооружений под предлогом жестокого обращения с вирусами! Я рассмеялся, а мои юридически ориентированные мозги уже прикидывали варианты подходящих законопроектов. Чёрт, это надо будет прогнать на компе – до чего же оригинальная может выйти шутка для наших законников!
Я так мечтательно ухмылялся, что Касым даже забыл в который раз безнадёжно предложить мне выпить с ним.
- Хочу вас порадовать, дорогой Цирил, - сказал он, отхлебнув «Розали» и восхищённо отчмокав положенное после этого время, - Мы входим в полосу уверенного приёма коммерческих и специальных частот дальней связи. Ваш долгожданный звонок может поступить в любую минуту. Я и сам ожидаю сообщения от одного старого друга...
Я чуть не подпрыгнул на кресле от радости, но, разумеется, тут же нахмурился.
- Извините, Касым. Вы, надеюсь, не забываете, что на время официальной встречи любые частные контакты запрещены? Ваш уважаемый товарищ всю жизнь будет выплачивать штрафы за вмешательство в дипломатические переговоры, если его засекут – а его неминуемо засекут. На обеспечение нашей с вами встречи ежесекундно тратятся огромные силы: поддержка защищённых частот, работа особой комиссии при департаменте, обеспечение безопасности коридора движения яхты и прочее-прочее. Это недетские суммы, поверьте, дорогой шейх. Боюсь представить, что ждёт того, по чьей вине так задержался необходимый нам для продолжения работы пакет документов...
Шейх Касым помрачнел, как туча над включённым метеоформистом.
- Ох, Цирил! Вы, слава Аллаху, не представляете, во сколько мне лично обходится каждая секунда в вашем драгоценном обществе! Без шуток – вам-то за это удовольствие ещё и платят жалованье. А мне, как подумаю, что эти идиоты в клане натворят без меня на сырьевой бирже, хочется забраться в вольер к карайре и разом решить все проблемы...
Как же, подумал я, знаем мы, кто там кого решит... Видели. Но физиономия у Касыма была столь искренне огорчённой, что я удержался от шуток.
- Насчёт друга же моего не беспокойтесь, - продолжил он, - Разве что Знающий Многое может запеленговать его против его желания. Можем побиться об заклад, - хитро сощурился он, и я вспомнил о том, что у кхамо игры, особенно азартные, возведены в ранг священного культа, - Только предупреждаю, что я готов поклясться на Коране. Рискнёте?
Я не решился требовать от Касыма этаких жертв – тем более, он был бы обречён на проигрыш. Вместо этого попробовал возобновить давний незаконченный разговор:
- Помните, шейх, вы не успели рассказать мне об этимологии слова «кхамо»? Нас тогда прервали вызовом. Не будете ли так любезны продолжить? Ни в одном словаре на эту тему ничего нет, как ни удивительно...
- Нисколько не удивительно, - хмыкнул он, и проверил уровень в бутыли. Уровень его, видимо, удовлетворил, так как Касым смилостивился, - Не то чтобы это тайна, Цирил, но... Скажем так, об этом неохотно рассказывают посторонним. А, раз уж мы с вами сидим в одной утлой дипломатической лодке, посторонним я вас считать никак не смею. Так что слушайте. Кстати – велик Аллах! – эта легенда напрямую касается многого, о чём мы последнее время беседовали...
Мне стыдно, но я на свой страх и риск незаметно включил запись, решив, что дело того стоит. Судите сами...
(далее звуковой отрывок):

...Эта история, Цирил, ходит среди кланов на правах сказки или притчи. Не удивляйтесь поэтому попавшимся неточностям, анахронизмам и тому подобным позволительным в сказках вещам. Уверен, что каждый рассказчик убирает и добавляет что-то своё, а, возможно, всё было специально искажено с самого начала... Неважно. Мне эту легенду, как и многим другим, рассказали в ранней юности, на обряде посвящения в члены клана.

Не так чтоб и сильно давно, на памяти наших дедов, при корпусе космического десанта вооружённых сил Содружества существовал спецдивизион «Хубрис». Бесполезно искать сведения о нём в информсетях, пусть даже и секретных – это было официально не существующее подразделение для деликатных спецопераций. Шайтан с радостным хохотом утащит того, кто заикнётся, будто бы служил там – Отцу Лжи позволено поступать так со своими отродьями.
В «Хубрис» отбирались люди определённого сорта. Если тебя ловят, или уже поймали, чтоб отправить на государственные рудники смертников, но опыт и выучка твои представляют определённую ценность – тогда спецдивизион «Хубрис» может стать твоим пропуском обратно в мир живых. Туда зачисляли военных преступников – не всяких, нет! – офицеров, чьи маниакальные наклонности мешали службе в нормальных частях, чрезмерно засветившихся суперпрофессионалов... Вы меня поняли, Цирил.
Ах да! За исключением вышеупомянутых случаев, «Хубрис» комплектовался сиротами, в изобилии остающимися после некоторых локальных конфликтов. Тоже, разумеется, не всякими.
Всех их обучали и обеспечивали так, как не обучают и не обеспечивают личную охрану президента Содружества – и они, в конце концов, этого стоили. И этим гордились, так как гордиться им кроме этого было нечем. Ибо «Хубрис», если вы не в курсе, Цирил, переводится как «великая гордыня». Или даже «дьявольская гордыня». Что же ещё есть за душой у преступников, которых отечество прокляло и у детей, которых оно осиротило? Одна гордыня, да горькое умение...
Во времена, о которых я веду речь, не так много в Содружестве было точек, где бы возникла жуткая необходимость в услугах спецдивизиона. Лишь одна планета, выпавшая стараниями нечистого из-под покровительства Аллаха, не давала покоя государственным умам от стратегии.
Планета называлась Нод. На ней жили люди одной национальности, исповедовали один малоизвестный тогда и вовсе не известный ныне оригинальный вариант иудаизма, и всерьёз считали себя вновь обретённой ветвью потомков Исава. Кстати, жили они одним планетарным мегаполисом.
Только мне известны по крайней мере штук пять причин, по которым колония Нод начала свой гибельный конфликт с Земным Содружеством. Так что я не буду перечислять их, они смахивают на предлог и несущественны. Продолжим.
К моменту, о котором мы говорим, все мягкие и гуманные меры воздействия, как-то: урезание и прекращение дотаций, различные эмбарго, шутки с валютами и ценами, попытки политических убийств и революций и многое другое (метрополия изобретательна) были исчерпаны. К этому моменту планетку уже лет десять-двадцать как баловали налётами киберштурмовиков, ежемесячными ракетными атаками, а иной раз – для порядку – и ковровыми бомбардировками. Ничего личного, ничего термоядерного – ведь заселять потом! – но аккуратно, как это умеют в наших ВКС.
Но Тот, на Кого уповают, всё же, видать, не забыл о колонии Нод насовсем – ежегодные попытки спустить на планету десант новых колонистов неизменно нарывались на атаки чудом (ясно, Чьим) выживших бойцов сопротивления. Планета упорно не хотела признать себя мёртвой или покорённой, хотя никто в штабе охраны колониальных поселений не мог уяснить – кому и чему в этой сплошной дымящейся воронке не сдаваться?
Когда подобным образом было потеряно с десяток экспедиций, чья-то светлая голова с подачи шайтана вспомнила о спецдивизионе «Хубрис». Это выглядело как типичное поле для его деятельности. А масштаб проблемы позволял в кои-то веки посмотреть, что будет, если задействовать весь состав подразделения целиком – до сих пор подобной радости народным умельцам Содружества как-то не представлялось...

Одним прелестным утром – в смысле, над рассветным терминатором – встали на орбиту три транспортных судна без опознавательных знаков, соблюдающие строгое радиомолчание. И не было внизу таких глаз, что различили бы весело скачущую вокруг кораблей фигуру Проклятого Аллахом.
Что мне рассказать? И как это рассказать вам, Цирил? Те, кто никогда не видал битвы ангелов с бесами, не представят себе десантной операции спецдивизиона «Хубрис». Они не использовали тактику выжженной земли – у них были способы прожаривать эту самую землю на желаемую глубину. Они умели и любили это делать; даже если б не приказ, они сделали бы это для удовольствия.
Одним из первых прошёл сквозь огонь встречных залпов и коснулся планеты юный солдат, совсем незадолго до операции получивший нашивки рядового функционера. Десантник мгновенно рванулся вперёд в поисках удобной позиции, подсчитывая мысленно куш – а первые несколько человек, вставших на поверхность, получали очень дополнительное вознаграждение (порой посмертно).
Вокруг гнилыми зубами скалились руины мегаполиса, под завязку набитый помехами эфир сбивал с толку, и наш герой вскоре оказался один-одинёшенек в паутине улиц, больше похожих на овраги. Он соорудил временную наблюдательную ячейку, побаловался с рацией боевого костюма, понял, что его никто не слышит; и, прежде, чем продолжать зачистку вслепую, решил определиться с ситуацией. Через пять минут из переговоров в эфире он с удивлением узнал, что из своей десант-кассеты выжил в единственном экземпляре. Это, впрочем, объясняло относительную тишь вокруг – ближнее к нему крыло десанта погибло, а бой сместился далеко вправо.
Он начал перемещаться в ту сторону, правильными перебежками, осторожно, поливая огнём десинтора всё подозрительное и кое-что из подозрений не вызывающего, как его учили. Скорбеть о погибших товарищах его не учили, и он о них не скорбел.
Аллах всегда испытывает достойных великим испытанием. К тому времени, как юноша добежал туда, где по его рассчетам находились позиции ближайшего взвода, на этом месте лишь плакал оплавленный бетон. Выживших не оказалось. Рация поведала ему, что остальные части «Хубриса» движутся на северо-запад по ммп и несут по пути значительные потери. Над головой юноши дым десятков пожарищ застил светило. Впервые Отец Верных судил ему испытать лёгкое потрясение. Наш герой пополнил боезапас, закусил упрямую губу и рванулся вдогонку за товарищами.
Ничего доброго не выходило из этой игры в догонялки. Каждый раз на брошенных спецдивизионом позициях он натыкался на трупы, трупы, трупы, или не натыкался и на них. Рация бормотала, ругалась и кричала на разные голоса – о ловушках в оставленных обороняющимися огневых точках, самодельных, разваливающихся на ходу боевых роботах из утильсырья, о смертниках, встающих из-под кучи тел с плазмоминами в руках... Юноша понял, что «Хубрис», принеся на планету ад, попал в ад сам. Только и бледный, как смерть, солдат изо всех сил торопился вослед, пытаясь успеть на помощь своим.
К заходу светила он оказался в центре мегаполиса. Примерно в это же время последние голоса в эфире смолкли.
Смолкла и канонада. Юноша попытался уложить в голове мысль о том, что спецдивизиона «Хубрис» больше не существует.
Ощущая, как великое одиночество сдавливает его со всех сторон, он бешено гонял взад-вперёд частоты рации. Довольно долго и довольно бессмысленно. Эфир смеялся над ним трескотнёй помех. Лишь на самом краю шкалы и самом краю слышимости он вдруг разобрал неуверенный, словно из-под руин, писк архаичной морзянки.
Разбирая букву за буквой, юноша понял, что неизвестный радист пытается достучаться до уцелевших бойцов сопротивления, но никого не находит. Вероятно, это был последний, как и наш герой, защитник колонии – последний житель планеты Нод.
Морзянка безнадёжно шаталась по эфиру, как одинокий пьяный мужчина в тоске бесцельно бродит по комнатам, тычась в углы. Сердце юноши переполнили два противоположных желания: мести за тех, кто был его семьёй и влечение к единственному живому существу. Он вновь проверил снаряжение, установил пеленг и пустился на поиски своего кровника.
Несущий Горе Сильным, Аллах Всемогущий не дал ему лёгкого пути. Он сполна получил недовоёванное в этой операции – по количеству мин-лягушек, внезапно плюющих огнём сторожевых башенок и управляемых чьей-то (он знал, чьей) хладнокровной рукой киберснарядов он понял, что проходит сквозь последний рубеж обороны. К тому времени, как он оказался в коридоре подземного командного бункера, из оружия у него остался лишь десантный нож, из брони и одежды – лохмотья комбинезона, а из сил – слабая уверенность, что он ещё жив.

Но главного богатства воина – умения, сфокусированного волей – он не растерял. Впрочем, как и его кровник; ворвавшись в командную рубку бункера, юноша не разглядел ничего, кроме вспышки выстрела, получил скользящим в руку и откатился обратно за угол.
- Погоди! – крикнул он, переведя дух, - Я, как и ты, последний из своих. Давай поговорим – ведь убить друг друга мы всегда успеем. Кто ты?
- У нас в обычае, чтобы гость назывался первым, - возразил ему невнятный, как сквозь зубы, голос, - Кто ты, пришедший с войной?
- Не знаю, - подумав, ответил юноша, - Ты убил всех, кто дал мне имя и звал меня им; теперь я никто.
- Имя дают не люди, а Родина, - снова возразил голос, - И у меня оно есть, хотя ты тоже убил всех, кто звал меня им. Теперь моё имя – Нод. А где твоя Родина?
- Я сирота, и, кроме «Хубриса», у меня не было Родины. Ответь, как получилось, что ты победил, Нод? У нас было всё, что можно пожелать воину – и оружие, и умение, на нас были потрачены время и деньги; знаешь, сколько я стою, кровник? Ты в жизни не видел такой суммы. Почему вы победили?
За углом рассмеялись.
- Сын «Хубриса»! – донеслось оттуда, - Сколько стоят ежемесячные ковровые бомбардировки планеты в течение пятнадцати лет? Рейды сверхдальних штурмовиков? Жалованье армейским десантным подразделениям и их штабам за все эти годы?
Юноша признался, что не может представить себе таких денег.
- Так вот, - ответили ему, - эта сумма была потрачена на моё обучение...
- Ты прав, - после некоторого молчания согласился юноша, - Вы не могли не победить. Прежде, чем ты убьёшь меня – а ты убьёшь, ибо воля покинула меня – разреши взглянуть на тебя. Морзянка не даёт представления о человеке, и голос твой не слишком разборчив. Я хочу увидеть того, кто победил «Хубрис».
За углом вновь рассмеялись.
- Ну, если уж ты разобрал мою морзянку... Входи, и оставь оружие. У меня был последний заряд.
Если это и было ложью, юноше было всё равно. Он отбросил нож и вошёл.

И увидел, что разговаривал с девушкой, примерно его лет, больше похожей на оборванного зверька. Она говорила невнятно, так как из страха перед ним до крови прикусывала костяшки пальцев. Теперь же она опустила руку, и голос у неё оказался хрипло-мальчишечьим.
- Ты попал в «Хубрис» будучи четырёх лет от роду? – спросила она.
Он кивнул, разглядывая бархатные библейские её глаза.
- Ты разобрал и перевёл мою морзянку?
Он снова кивнул; правда, хоть убей, не мог вспомнить, на каком языке велась передача.
- И ты носишь это, - девушка бесстыдно указала пальцем туда, где прорехи боевого комбеза не могли скрыть особой формы его обрезания, - Тогда у тебя есть и семья, и имя, и Родина. Ты – Аба-Сикара бен Батиах из клана Оливы, а я – твоя троюродная сестра Мариам.
Только сейчас, принимая её в объятия, он понял, что с самого начала разговор вёлся на его родном языке...

Что здесь можно добавить, Цирил? Кое-как осознав гибель спецдивизиона «Хубрис», перепуганное правительство, не чинясь, разнесло Землю Нод в ледяную пыль ударами дифферент-пушек.
Аба-Сикара и Мариам были к тому времени уже далеко; предвидя такую развязку и обретя Родину в самих себе, они ушли в пространство на тех же трёх транспортниках. Корабли дали начало великой флотилии, а Аба-Сикара и Мариам, прозванная им Массорой – первому клану и всему народу вольных бродяг и торговцев кхамо. Они жили недолго, а где обрели вечную милость Всеблагого, знали, по обычаю, лишь их дети.
Велик Аллах, и милостью Его существует сущее!..

(конец звукозаписи. далее текст):

Он увлёкся восполнением пропущенных в процессе рассказа доз «Розали», а я медленно закипал.
Очень медленно. Но закипал.
- Касым, дорогой мой, - проговорил я максимально вежливо, - Это конец легенды?
- Сам Аллах не добавит здесь ни слова! – довольно сказал шейх.
- Уважаемый шейх; так как же, чёрт подери, переводится и что означает слово «кхамо»?!
Он захлопал глазами и посмотрел на меня чуть ли не с жалостью.
- Я думал, вы поняли, Цирил... «Кхамо» - это Имя, которым на языке Земли Нод можно было назвать и Семью, и Родину...

Вот такая весёлая легенда.
До завтра. Цирил.
Я стану тебе вином автора IrkanKlayd

27.11.2010 14:57 IrkanKlayd
Дневник с-м д/д П 3012
файл Cyril_my.004, расшифровка
личного кода, фрагмент.

Файл меню продуктового терминала доставки
кают-компании яхты «Королева Улыбок»:

* * *

Нелимитируемые позиции:

Закуски:

Морские гребешки в кисло-сладком соусе
(урожай чека 3-81, море Бирюзы, Корнлесс);

Салат Ши Си-Ань с соком м.п.б.;

Тарталетки с сыром и бататом фри;

Грилуминги живые
(сертификат безопасности №591/308);

Тосты поджаренные в ассортим.;

Салат-коктейль «Fort Smy»;

Угорь a-la Бетельгейзе в маринаде ломтиками;

Стриф «Фронтирьер»;

Грибы Кра Иль Лоил
(шахта «Десмина», Скрин-орбитальный);

Снэки из отрубей культуры Cellystika Xeno;

Заливное из сыра Буркан;

Первые блюда:

Бульоны мясные в ассортим.;

Сурфа Анчор-Уэй;

Суп пивной Мардохай Турн;

Рассольник (рецепт сертиф. Х-13-74);

Вторые блюда:

Стек бараний;

Отбивная «Cooler»;

Рулет из обогащённой хлореллы;

Оладьи глориановые (консерв.);

Томаты, фаршированные манговым пюре;

Маньтоу «Борода варвара» фигурные;

Десерт:

Суфле морковное;

Пирожные «Уши Амон-Ра»;

Мороженое в ассортим.;

Шоколад-коктейль (консерв.);

Тянучка «Болеро» (хлорелла-киви);

Напитки:

Сок яблочный витаминизированный;

Отвар барбилотоса (дозированный);

Шербет;

Лимитируемые позиции:

Крем-ликёр «Розали»;

Смесь для кальяна «Джиннистан».

* * *

(конец файла меню. далее стандартный текст):

...Ну что, любезные дневниковеды? Давит ли вас страшный пупырчатый зверь по имени зависть? На каком, осмелюсь осведомиться, лайнере класса «суперлюкс» вы видали такое меню? Меню, где значки синтетики меньше чем у половины позиций? Это ведь не меню, а песня.
Грустная, жалостливая песня – для всех, к нему не причастных.
Признаюсь честно, более половины знаменательного этого списка я не попробовал. Страшновато браться, скажем, за «грилумингов живых», особенно после того, как шейх любезно подтвердил наличие сертификата безопасности за №591/308! Спросить, кто такие, собственно, грилуминги и на кой шайтан им сертификат безопасности, я постеснялся. Нет уж, Касым – человек добрый, словоохотливый, и уже разрекламировал действие грибочков Кра Иль Лоил – неделю сниться будет. Как я уяснил за эти дни, кхамо едят всё, что не может (или не успевает) съесть их самих. Рациональный подход к диете, ничего не скажешь. А вот, к слову, тянучки «Болеро» - это, иной раз, вещь полезная, даже очень. Два часа трудолюбивого сосредоточенного молчания... Впрочем, чего это я эстетствую, сибаритствую и привередничаю? Разве плохо будет как-нибудь в кафетерии Отдела бросить случайно-небрежно: «Ах, наши фирменные пышки. Неплохо, кстати, идут к сыру Буркан...»

А шейх Касым сегодня улыбчив, как обычно, но немного бледен и ничего не ест. Видно, что наскоро забинтованная рука его несколько стесняет, а, возможно, и болит – подозреваю, что этот варвар вместо антибиотиков и регенерантов воспользовался ударной дозой «Розали». По нему обычно (не считая вчерашней ночи, конечно) не угадать. Я и не стал угадывать – спросил напрямую. Он только улыбнулся, как виноватый ребёнок. Иной раз Касым, и впрямь, напоминает неуклюже-грациозного ребёнка, этакого бутуза-увальня. С бородой. Или плюшевого анимишку – у меня были такие, пока жил у тётки. Золотая была старушка, золотое время...
Отвлёкся. Впрочем, предупреждал уже, что отвлекаться буду и пресекать это не намерен; вот так. Так вот – ребёнок он там, или нет, а я сказал:
- Уважаемый шейх, эта повязка не выдерживает никакой критики. Удивляюсь, как она ещё не сползла на ногу. Умоляю, дойдите до медотсека; уж хотя бы он на «Королеве» имеется?
Касым давай ржать (пардон, громко смеяться) – оказывается, не слыхал байки про повязку. Потом пососал кальян (кто не в курсе – это, выражаясь техническим языком, полунаркотическая сигарета стационарного типа) и объяснил, что мужчине разрешается лишь один тип склероза: тот, при котором не помнишь о полученных ранах. И уточнил, щадя моё происхождение – мужчине кхамо.
Я немного надулся, и, как выяснилось, правильно сделал. Вот от каких мелочей порой зависит развитие ситуации! Оказалось, что по их извилистым законам чести шейх Касым обязан теперь меня, надувшегося, как-нибудь да ублажить.
Ублажил на славу.
- Хотите, Цирил, - говорит мне после минутного раздумья, - посмотреть мою палестру? Ручаюсь, на Приме вы видали роскошней, но не интереснее. А я, кстати, и руку разомну – слава Аллаху, упражнения заживляют лучше всяких там регенерантов и биоклеев. Отец Благости одобряет то врачевание, которое не расслабляет, а закаляет человека.
И улыбается – ну просто рекламный представитель Аллаха на борту! Знает, хитрюга, что я не устою. Палестру я до сих пор (кроме как в Хайесте) видал только в секторе службы безопасности дендрома администрации – наша охрана там тренируется. Ничего особенного – десяток тренажёров, виртуальный тир, да пара спарринг-манекенов. А здесь, на «Оскале Джихада», должно быть что-то экзотическое донельзя, под стать тропическим интерьерам. Мог ли я, олух шайтановидный, не согласиться?

Повёл он меня куда-то вверх, на командный этаж, если я правильно прикинул планировку. Доступ в сектор – словно в хранилище энергобанка, с тройным каскадом защитных систем и всеми мыслимыми кодировками. Наверняка только стринговым перфоратором эту мембрану и возьмёшь. За мембраной оказался коридорчик – уже без зелени и без живности, а в конце коридорчика – дверь в палестру.
Глаза мои, уважаемые читатели и любезный дневник, разбежались просто-таки врассыпную; и сошлись далеко не сразу. Сошлись, между прочим, не на переносице, а на в образцовом порядке расставленном по гнёздам тировой стойки оружии.
Для невнимательных и забывчивых повторю (для страховки): я – человек мирный, и профессия моя – антивойна. Я дипломат, господа. Но на стрелковой половине касымовой палестры чуть не утоп в слюне.
Психологи и социологи разберутся однажды, какой из неучтённых пока законов природы заставляет пацанву хоть раз в жизни да склепать самострел и играть в «падай, ты убит». Оговоримся, что некоторые так и заигрываются на всю жизнь. Но я – уж какой подлости от себя никак не ожидал! – видать, в своё время не доиграл...
Половину из тех трёх десятков миротворческих штуковин, что там чернели или поблёскивали, я даже не смог бы правильно сориентировать в пространстве относительно себя и цели. Но зато в те, что моей идентификации, хоть и с трудом, поддавались, я впился взглядом намертво. Шейх Касым за спиной беззвучно хихикал, знаю – ну и пусть! Зато он хлопнул меня по плечу и включил подсветку мишеней на торцевой стене. А потом обвёл свой малый джентльменский набор инструментов для эфтаназии широким приглашающим жестом...
Клянусь, я едва сдержался! Вы не поверите, знающие Цирила Лика, но я опомнился лишь коснувшись цевья дьявольски изящного лёгкого десинтора. Очнулся, отдёрнул руку. Скроил самую строгую, на какую способен, мину, и обернулся к Касыму.
- Уважаемый шейх, - сказал я укоризненно, - Вы в курсе, что большинство данных... э-э, предметов запрещены к частным покупке и владению? Тем более – на территории дипломатического контакта?
Я что, сказал что-то смешное? Нет, правда, чего было так ржать (да, тут уж без всяких оговорок – именно ржать)?
- Не обижайтесь, не сердитесь на меня, милый Цирил, - выговорил он, с трудом отдышавшись, - Вам, драгоценный мой, исключительно необходимо (Аллах свидетель!) овладеть хотя бы базовыми знаниями по военной подготовке. Вы что ж думаете, я в корабельном тире палю из десинторов и гравипушек? Отец всех правоверных не даст соврать, «Королеве» для эпитафии хватило бы и одной очереди – вон, скажем, из того милого карабина. Это макеты, драгоценный коллега, максимально близко имитирующие оригинал макеты! Который раз, Цирил, вы своей неопытностью ставите меня в неловкое положение хозяина, разочаровавшего гостя. Право, лучше пойдёмте к боксу для физических тренировок...
Он, продолжая сокрушаться и каяться, двинулся в другую половину палестры, а я стоял, как оплёванный. Ну и кто, интересно, дурак? Шейх, так и не совративший гордого примианского дипломата – или ваш покорный слуга, чуть не плачущий оттого, что сказка, к которой пусть и не прикоснулся, оказалась макетом сказки? Максимально близко имитирующим оригинал... Я пообещал себе поразмыслить над этим на досуге (и на страницах дневника) позже.

Касым, тем временем, баловался с растровой клавиатурой у длинной, метров пяти, и высокой – от пола в потолок – полупрозрачной стены с условно намеченной дверцей. К тому моменту, как я перестал терзаться и подошёл, стена стала прозрачной до невидимости. За стеной просматривался квадратный зальчик и переплетение то ли труб, то ли брусьев в дальнем его углу.
На мой вопросительный взгляд шейх, помнится, совершенно залихватски подмигнул. А потом, как ни странно, снял тюрбан. Волосы у него, оказывается, рыжеватые с проседью, и стрижены в короткий кружок.
Тюрбан он протянул мне (как это инженерное сооружение не разваливается – ума не приложу).
- Подержите, будьте добры. И умоляю вас ради Аллаха и всех имён его – не мешайте!
Я кивнул, разумеется. Пусть тренируется, понаблюдаю, - а он выхватил из складок одежды тот самый стилет, да и запрыгнул внутрь зала. Створка впаялась на место довольно резво для обычной двери.
А клубок труб зашевелился, раздаваясь в стороны, пропуская наружу сперва подрагивающие вибриссы, - а там и всё остальное.

Э, я был уже учён, и знал, что это макет. Если быть точным – голограмма. Великолепно смоделированная спарринг-трёхмерка цефейской карайры – очень красивого и жуткого зверя, отдалённо похожего на огромную, с волка, ласку. Только ласка, будь она размером хоть с тигра, была бы и вполовину не так опасна, как эти твари с Цефея. Я про них фильм видел. Кошмарные зверюшки.
Здесь было почище фильма.
Карайра, казалось, смотрит куда-то вбок своими тремя узкими золотыми глазками; но стоило шейху Касыму чуть отвести в сторону руку со стилетом, она, блеснув шёлковым бирюзовым боком, оказалась возле него. Шейх исполнил какой-то невероятный балетный прыжок, а карайра порвала место, с которого он только что стартовал, частей на десять минимум – одним плавным движением трёх пастей и двух передних лап. Качество трёхмерки было изумительным – я различал, как дрожит воздух вокруг зубов твари (у карайры зубы с вибромышцами, и частота вибрации позволяет рвать металл, как пенопласт. Это всё в фильме говорили).
Касым, чудом избежавший условного проигрыша схватки, стоял к зверю вполоборота и бешено вертел меж пальцев стилет; тот аж сливался в объёмную восьмёрку. Я и представить не мог, что он так подвижен. Вот тебе и анимишка – увалень. Ай да шейх!..
Ай да шейх, кстати, судя по всему, даже не запыхался. Карайра пошла вокруг него, стелясь, пытаясь прижать к стене. Хвост она распушила так, что все плоские, бритвенной остроты иглы торчали во все стороны. Касым сделал пробный выпад – чуть не попал под размытый от скорости удар лапы. От второго отскочил вбок; нырнул под сметающую дугу хвоста. Он был ловок, как шайтан, и карайра, если я правильно понял, потеряла его на миг из виду. Что там произошло дальше – мои глаза не натренированы смотреть схватки такого класса; наверное, я моргнул, устав приглядываться. Но в следующую секунду диспозиция оказалась такой: голограмма изображает оглушённую или убитую карайру у правой стены, а шейх Касым аль-Джинния, вытирая рукавом мокрую физиономию, направляется к выходной двери.
Да поймите вы меня! Шейх просил не мешать – я и не мешал. Пока было чему. Но я же должен был глянуть поближе такую прекрасную трёхмерку – в жизни ничего совершеннее не видел. Я нашарил на дверце сенсор и вошёл. И вот, хоть убейте, не вспомню – Касым ли сперва заорал, или эта сука в прыжке завыла на одной леденящей си второй октавы.
У карайры одна пасть основная и две добавочные, на ложных головах по сторонам шеи. Во все три я заглянул до самого дна. По гроб жизни этой глубины не забуду. Ей не хватило мига и миллиметра.

Дальше – после затемнения. Те же и Цирил Лик. Рядом, за бронестеклом, бьётся в малиновой лужище тварь с почти начисто перерезанной шеей. Шейх Касым пытается влить мне в лязгающие челюсти какое-то пойло без вкуса и запаха (это потом жгло по-страшному), а я только и знаю, что повторять: «...карайра, карайра, боже мой, живая карайра...» Так себе, должно быть, зрелище.
Позже, убедившись в целости моей шкуры и рассудка, провожая до лифта, Касым вместо обычного «спокойной ночи» сухо сказал:
- Кстати, на всякий случай, Цирил – они не запрещены для покупки и владения. И... – но он каким-то чудом сдержал уже готовые вырваться, явно угловатые слова. А мне временно было всё равно.

...Дописываю сейчас эти строчки, сам нервно хихикаю ещё, как коротнутый кибер. Аллах милосердный! У нас на борту живая карайра. Шейх изредка с ней дерётся. Для разминки. И ведь раненной рукой к концу дня двигал вполне свободно. Вот так. Не забыть закрыть дверь на предохранитель. В конвертер эти ароматы, если по кораблю может разгуливать...
Она ведь правда живая. В фильме рассказывали – они регенерируют, как дождевые черви. Через три дня у неё будет новая голова.
А я к утру, вероятно, перестану хихикать.
До завтра. Цирил.
Я стану тебе вином автора IrkanKlayd

26.11.2010 09:39 IrkanKlayd
Дневник с-м д/д П 3012
файл Cyril_my.003, расшифровка
личного кода, фрагмент.

...В каминный зал (это трудно назвать кают-компанией) я вошёл, ещё вытирая рукав, чем расстроил шейха до невозможности. Я и сам был расстроен – проклятые птицы. Уж не догадываюсь, где он набрал весь этот птеро-фито-парк. Слава всем аллахам, в каюты и залы им доступа нет – думаю, какой-то вид ультразвуковой отсечки. Что-то такое мелькает на уровне слышимости, когда пересекаешь проёмы. Со стороны посмотреть – мне, воспитаннику аскетичной Примы, должно быть в диковинку. Изнутри посмотреть – в диковинку, но раздражает порой страшно. Но посмотреть стоит.
А вот, кстати, время и место попытаться это всё описать, обещал ведь. Попытаюсь.
Судно в реестрах и разговорах фигурирует как личная яхта «Королева Улыбок». Уже любопытно тем, что никакая это не яхта ни по размерам, ни по планировке, а на борту этого корыта я при стыковке ясно прочитал на всеобщем, флюоритом (розовым) по бурому: «Оскал Джихада». Это при входе на борт стоило мне лишних нервов. А сегодня прочитал на пиллерсах служебного трапа год выпуска (нервы уже не потратил – привык). «Королева» старше меня в два с лишним раза. Так сказать, королева-мать.
М-мать... Меж тем, наша скорость близка к четвертьсветовой. Это заставляет не тянуть с описанием интерьера – чем чёрт не шутит? Пошутили – и далее.
Порт приписки: неизвестен (не указан).
Тип и назначение судна, повторюсь, распознаются с трудом. Не знаю, как у кхамо, а в Содружестве для яхты «Королева» великовата. Уверен, что планировку меняли несколько раз, но по компоновке основных отсеков – движки, ходовой и пилотажный сектора и т. д., куда мне вход запрещён – очень смахивает на каракку среднего радиуса. Не то пассажирскую, не то исследовательскую в далёком девичестве.
Уму гражданина (нормального) Содружества непостижимо, что с бедным судёнышком сделали после покупки (или захвата) его кхамо.
Представьте себе три этажа коридоров, узких зальчиков и лесенок, превращённых в подобие оранжереи. На борту космического корабля нет (я проверял) резервного бота, нет дублирующих систем ЖОБы - но есть восемнадцать видов орхидей, вьюнок Лайля (красная книга ксенозоо), райские птицы (шайтан их дедушка) и прочее в таком же духе. Пол и стены цветут, пахнут и пружинят. Кстати, в каждом коридоре и на каждом этаже свои экосистемы, своё разнотравье и разноцветье. В смысле, по цветам и по цвету. И по запаху! Моя, например, каюта на первом этаже – она в коридоре с одной одуванчиковой и одной не-знаю-какой-в-зелёных-пятнах стенами. Одуванчики сегодня цвели (у них ускоренный, как и у прочих чудес, биоцикл, дней в пять где-то). И когда через это пролетает, подымая метель, райская птица...
Птица. Впрочем, мундир я уже очистил. Неважно...
Как говорит, когда в нём просыпается его иудейская ветвь клана, шейх: так я недавно посчитал, сколько это стоит – я вам умоляю.
А я правда посчитал – перед тем, как сесть за дневник. И я правда вам умоляю. Дешевле встала бы организация мятежа на Приме с подкупом госсекретаря и армейской верхушки – и никаких не надо дипломатических выкрутасов. Я бы Касыму туфли носил по приказу собственного начальника...
Нет, серьёзно – этот человек жалуется на цены чёрного рынка, на дефицит... Или я что-то не понимаю в том, как поставлен у кхамо имиджмейкинг? Может, они всем Союзом Кланов на эту яхту собирали, сухой коркой питались...
Впрочем, «не уставай в наблюдении, не торопись с выводами, не тяни с действиями»! Вооружимся этим золотым правилом Примы, и будем наблюдать. За шейхом. Благо, время хоть и не ползёт, но контрольный срок окончания переговоров установлен пессимистами большими, чем я.
Меж тем, отмечу, что Касым сегодня и без меня с моим костюмом был расстроен, уж не знаю, чем. Я спросил, едва заметил (бледный ответ на его ежесекундную учтивость и предупредительность) – но он, конечно же, всё свёл на «крылатое отродье, недогляд Аллаха».
- Хотите эту тварь на обед? – спросил он.
Я, конечно, отказался.
- Зря, они разрешены в пищу даже правоверным. Что бы ей капнуть мне на рукав – сейчас мы бы её ели и нахваливали, а вы, уважаемый, ничего бы и не узнали. А так – повода попробовать нет, жаль ведь созданье...
Клянусь, он говорил это даже без тени улыбки, и при этом глядел на свои перстни. Что-то тяжёлое было в его лице, боюсь сказать – жестокое, что-то не птицей и не мной вызванное... Разве что, во мне он видит то, что видно только сквозь меня, то, что стоит за моей спиной – Приму, Содружество, армию, Апеллу Чианзано?.. Мне стало не по себе, каюсь. Меж тем, шейх Касым вовсе не жесток и не страшен с виду.
Безусловно, он крупный и сильный мужчина, несомненно, отличный боец (я плохо в этом понимаю), способный свернуть мне шею одной рукой. Только моё (тоже не мальчишеское, поверьте) тело сухощаво и воспитано абсолютно иными методами, чем его – массивное, в меру облагороженное присущим, по-видимому, шейхам кхамо жирком. Лицо доброе и чаще усталое, усы с бородой обычно ухожены, а волос из-под тюрбана не видно. Знаю я об их наличии только из упоминания об их будущей седине. У Касыма красивые, крупные, мозолистые и сильно очерченные руки, и чёрный лак зеленоватого отлива очень идёт его ногтям.
Уверен, что он удачливый и желанный любовник, не имеющий отбоя от женщин нескольких, самых редких и опасных типов – а вот к мужчинам взаимно равнодушен. (Как раз в этом я понимаю хорошо. В пору экспериментов юности успел побывать на разных сторонах, о чём уже не жалею. Чем закончились эксперименты неважно, но с тех пор в этом я разбираюсь).
Кстати, я упоминал его перстни. Он смотрит на них, порой, не иначе, как в определённом настроении. На правой руке их два – в одном, с чёрным топазом, угадывается видеоскремблер. Второй – массивную золотую печатку с вензелем – шейх Касым носит на большом пальце вензелем внутрь. На левой руке у него целое инженерное чудо из чернёного серебра, объединяющее безымянный палец с мизинцем. Пока мы ещё не настолько сдружились – да и сдружимся ли? – чтоб я рискнул спросить его об этих презанятных вещицах.
Сам он пока про них не рассказывает, и меня рассматривает весьма скупо, лишь раз скользнул взглядом по скромному колечку статс-маркерского чина, улыбнулся и промолчал. Что ж, бедновато, конечно, на фоне его ювелирной лавки!

Чтоб уж закончить с загадками настроений – а что я вообще-то знаю о его бедах и удачах? Ровным счётом ничего. Может, просто, запас «Розали» в трюме скудеет, или ещё что, мне недоступное в силу разницы культур. Не спеши с выводами, сказал я себе лишний раз. И взялся за область, в которой выводов и, тем паче, наблюдений столь много, что для действий требуется лишь отпустить тормоза, эти действия держащие. Жаль, тормоза эти в руках начальства.
Да-да, я разумею мои прямые обязанности. Буде придёт мне в голову блажь (или необходимость, сильнейшая, чем статья о государственной тайне) описать в дневнике сии обязанности подробнее (боже, на какой слог меня к ночи вынесло!) – я их опишу; а пока не буду. Упомяну лишь, закрывая директорию дневника, что Цирил желает всем (ой, не себе!) спокойной ночи и на неопределённое время магическим образом трансформируется в придирчиво разбирающего документы статс-маркера Лика. Сам устал от этой фразы.
До завтра. Цирил.

(далее текст имеет гарнитуру «AbsolomGothic», кегль 13):

...Вот же чёрт, в суете сбил настройки редактора. Ладно, этот «Absolom» тоже пойдёт, мрачный, угловатый – под настроение. Не буду и прощание выше стирать, хорошо иллюстрирует дурацкую эту ночь. Недолго я проразбирал документы, часика два. Ума не приложу, как ему времени хватило... Ладно, не сердитесь, дневник и читатели, буду по порядку. Один шайтан, сон сбежал.
Итак.
Я уже носом клевал в растр, просыпаясь только от рисующего луча в глаза, когда эти самые райские птицы подняли шум совершенно адский. Дверь, конечно, глухая, - но я оставил щель для цветочного запаха. Я не дурак дышать кондиционером, когда там одуванчиков пол-коридора, да ещё вторые пол-его же зацвели чем-то тёмно-синим, пахнущим как горячий песок Старого моря Примы.
Но крики были нечеловеческие (гм! логично, Цирил). А потом – это я уже подошёл закрывать щель, так как запахи крикам рознь – стало слыхать песню. Птиц я понял в момент. Сам бы заорал, если б не окаменел.
Песня была ещё менее человеческой; оттого, верно, что пел её человек, и пел настолько по-человечески, как я отродясь не слыхал.
Её пел шейх Касым, и, пока я шёл убедиться в этом, он взбирался по ухабам согласных и гласных с упорством обречённого. Даже со спины мне было видно, что он чудовищно пьян.
Язык был смутно знаком лишь акцентом и некоторыми созвучиями – что-то из его восточного наследия, полагаю. Но жутко было другое.
Понимаете, у Касыма красивый, проваливающийся в бас, баритон, очень богатый обертонами. А песню пел дающий порой петуха от напряжения горловой тенор, и проваливался он только в хриплый кашель. Обертона... О, обертона там были. Обертона дикой, привычной, усталой злобы, дурацкой судьбы и слепой веры в неё...
Что я могу рассказать?! Вот глупые слова на экране – но пальцы-то дрожат всё ещё.
Я не знаю ни языка, ни мелодии, я ни черта не понял в словах, но в песне Касыма – или, если угодно, в пении Касыма – была кровь, снова кровь, убийство, месть, боль, страх, а пел её смертельно раненый человек, знающий, что умирает бесцельно и на чужой войне. Клянусь, это возникло и промелькнуло передо мной, словно вспышка, и ужалило, как оголённый контакт.
Вряд ли я замер возле него надолго – секунды на две–три, думаю. Через слово он зашёлся кашлем, и я чуть не силой развернул его к себе.
Руки у него – естественно, чего-то в этом роде я и ждал! – были в крови, левая сильнее, и кровь бесшумно, но быстро капала с покрасневшего серебра перстня в зелёную траву коридора. (Ага, бесшумно – стало быть, птицы уже успокоились).
- Что такое, шейх? Вы ранены? Чёрт вас побери, что стряслось?!
Вопросов умнее у меня, кажется, не нашлось. Он, тем не менее, вздрогнул, поднял на меня ясные, хоть и в прожилках, глаза и забормотал: «ах, Цирил... простите. Это ваш коридор, я так глупо ошибся...» Обычным своим голосом, чуть охрипшим.
- Вы где-то глупо поранились, шейх, - сказал я, - покажите, прошу.
Вот тут он начал свой любимый отстраняюще-стеснительный жест, и левой рукой забрызгал мне костюм (ох уж этот костюм...), а правой – едва не «отстранил» вашего покорного статс-маркера так далеко, что... Оказывается, из пальцев правой руки у Касыма ибн Бахрами аль-Джинния свисал не сгусток крови, или окровавленный стебель травы, как я сперва решил, а залитый той же субстанцией узкий стилет без того, что называют гардой, с ладонь длиной. Касым изволил вспомнить об этой штуке, когда уже чуть не воткнул её мне в глаз.
Вспомнил, слава его аллаху. Ахнул, извинился и сунул куда-то за пазуху. Пугаюсь уже теперь, задним числом (ха-ха, перенимайте полезную привычку).
А там я на рефлексе перевёл взгляд с его руки на руку – он тоже – ну, и кровь, конечно, продолжала течь, всё с левой, всё сильней.
Он вновь ахнул, я тоже (братья по абортарию), и мы в три руки стали перевязывать глубокие порезы на предплечье, ближе к кисти. Трезвел он стремглав.
- Как вас угораздило! – заметил я, скрипя зубами из-за костюма, песни, дурацкой ситуации и чего-то, что никак не ловилось за хвост в голове. Не ловится, кстати, и сейчас.
- Птица, - прошипел он, (я затягивал узлы), - Будь она... Всего лишь птица, уважаемый Ци...рил, - он поднял на меня уже абсолютно трезвые глаза, дохнув «Розали» и не только ею, - Я заставил это невинное создание клюнуть меня. Ну, чтобы убить её и угостить вас завтра отличным блюдом...
Я, видимо, отчаянно метался в этот миг взором по полу в поисках трупика в ярких перьях, и он буркнул сурово:
- Цирил, будет! Опомнитесь – птица даже в смертный час так не клюнет, разве что, птица Рух... Она жива, вон в том тупике схоронилась. Вы же видите, что я держал её, а бил в руку... Спасибо за помощь, и да возблагодарит вас Аллах. Простите, Цирил, спокойной ночи.
Он уходил уже, прямой и спокойный, к лифту – но не мог же я не спросить! И я спросил.
- Шейх Касым, про что эта песня?!
- Песня? – эхом отозвался шейх, - ах, Цирил, ну откуда мне знать? Мне пела её кормилица, нянька, когда я просил колыбельную. Она была из рабов с плантаций гюль-гюля. Старуха много песен знала, я запомнил одну. Если вас интересует: она упоминала, что её пели уходящие на смену в цех минеральных добавок.
- Но язык... Перевести!..
Он усмехнулся – очень тактично.
- Не ломайте голову, Цирил. Разве вы не знаете – гюль-гюль не наше растение, меллы использовали для его выращивания популяции рабов, поколениями забывавших родной облик и создававших языки, гибридные с наречием меллов, на три четверти электромагнитным. Никто не переведёт вам эту песню; мы и не споём-то её как надо. Нянька моя, бывало, глушила радары, крича на меня за что-нибудь, а слепа была, что тумба. Я уверен лишь в акценте – акцент мой, личный. Спокойной ночи, Цирил; простите уж, заодно, и за песню. Шайтан знает, с какой радости я сегодня перебрал...

И вот я сижу за «Ронделой», костюм мой, с кровавой строчкой по груди, мается в стиральном боксе; шейх спит, вероятно.
Он-то спит!
«Разве вы не знаете – гюль-гюль не наше растение...» Милейший господин Касым! Я впервые слышу слово «гюль-гюль»! И хотя, впервые увидав мелла в детстве, перепугался жутко, но это – в детстве. А теперь я второй год делю кабинет с милейшим господином PX-Q-89Y, исполняющим в администрации должность консультанта «по вопр. и пр.» в рамках культурного обмена граничных цивилизаций, - и он вежлив и цивилизован настолько, насколько этого можно требовать от крупного, парящего над полом биокерамического параллелепипеда. Мы часто играем в шашки. И он выигрывает. Сволочь...
Знаю я радость, с которой ты перебрал, шейх – ты предвкушал, как испортишь мне настроение на весь завтрашний день. Весь день я буду тупо крутить в голове тот вполне тривиальный факт, что лицейский мой друг Рикки Дайли служит сейчас на β Волос Вероники по обмену с PX-Q-89Y.
Ну и что? Мог и я полететь; да и полетел бы, если б не женился. Хватит, господин Цирил Лик, долго нервничать глупо. Сбросил раздражение на сенсоры клавиатуры, оно стекло и заземлилось на массу. Аминь с ним. И Аллах.
Простите, шейх. Спокойной ночи вам, после такой песни нужен отдых. Непростая была песня, и вовремя. Пойду спать с колыбельной. Сон вот, жаль, как сгинул, так и нету его, ш-шайтан...
Пойти, добить птичку, испортить шейху завтрак? Дурацкая шутка, каюсь, каюсь. Не бейте...
До завтра. Цирил.
Я стану тебе вином автора IrkanKlayd

25.11.2010 23:37 IrkanKlayd
О том и стих, что утром всё выглядит иначе... жёстче, проще, циничней)
...А утренний цинизм... автора IrkanKlayd

23.11.2010 18:59 IrkanKlayd
Михаила Щербакова не слышали, леди?
Вы близки к нему по плотности семантики, по ассоциативному ряду...
Браво...
Волшебная ночь автора buhta

23.11.2010 18:41 IrkanKlayd
Слово вас любит)..
Че... автора larky