Поэтическое восприятие жизни, всего окружающего нас — величайший дар, доставшийся нам от поры детства. Если человек не растеряет этот дар на протяжении долгих трезвых лет, то он поэт или писатель
Аристарх отвернулся к окну и уставился на кошку, пересекавшую двор. Он засмотрелся на вальяжную походку четвероногой развратницы, по которой сходили с ума все соседские коты, днями и ночами штурмующие его дом, и вдруг мысленно усмехнулся невольному сравнению этой вертихвостки с бывшей женой. С его Катенькой. Бывшей Катенькой, которая теперь требовала обращаться к себе не иначе, как Катерина фон Мацкевич.
Сейчас Катерина сидела за его спиной, грациозно закинув ногу на ногу, и как ни в чем не бывало, потягивала коктейль. Аристарх услышал маленький свист и представил ее губы трубочкой и вдавленные щёки. Раньше манера жены пить коктейль вызывала умиление, сейчас же ему стало не по себе. Однако Аристарх сдержался, ни чем не выдал своего раздражения. Он был ошеломлен, подавлен алчностью и цинизмом бывшей супруги. Ее равнодушие вонзилось в сердце ядовитой стрелой. Кончик с ядом застрял внутри самого важного органа Аристарха, и никто и ничто не могло уже извлечь его оттуда. Яд жёг, сердце болело все нестерпимей.
«А что ты хотел, старый козёл? – мысли Аристарха перескакивали с одного воспоминания на другое, – ты хотел, чтобы она сказала «нет», чтобы опять стала той прежней Катенькой, которую ты увидел впервые? Той Катеньки больше нет. И была ли? Ну, не может человек так круто измениться. Не мо-жет! Значит, все эти годы наша совместная жизнь была обманом и притворством? Но ведь она говорила, что любит, ведь смотрела мне в глаза, я же помню тот взгляд. Сколько в нем было любви, нежности, страсти. Актриса! Всегда мечтала быть актрисой. На мне тренировалась, значит. Так, так. Репетировала роль жены олигарха. Дурак! Самый настоящий дурак. У нее же и шуточка была: «После роли твоей жены меня в любой фильм возьмут, ты только проспонсируй…» Рассчитала все верно. Капканов с силками понаставила вокруг. Я и попался в эту ловушку. И Ксюху родила намеренно, все наперед зная, по четкому плану. Ксюха…Ксюшенька, травиночка моя, не повезло нам с мамкой. Не повезло…»
Аристарх решительно повернулся к бывшей жене и встретился с ее вызывающим взглядом.
«Стерва! До чего ж хороша! Кошка! Разъяренная кошка, пантера перед прыжком, прости Господи. Ишь, выставила напоказ свои прелести, знает мои слабые места. Но ничего, ничего – сейчас обломаем тебе коготки».
Но сердце предательски заныло снова, как тогда, когда Катенька объявила о разводе. Аристарх долго не мог понять причину развода, хватался за любую соломинку и унизительно просил жену одуматься. Он любил Катеньку, действительно любил. Он мог простить все, любые измены, потакал дурацким капризам жены. Аристарху было ровным счетом наплевать на все, вся и всех, лишь бы Катенька оставалась рядом.
– У тебя другой мужчина?
– Нет.
– Значит, я тебя не устраиваю, как муж?
– Устраиваешь.
– Тебе чего-то не хватает? Мало денег? Я же никогда не отказывал – бери, сколько хочешь.
– Всего хватает, даже сверх меры.
– Но почему?! Скажи, почему?
Катенька отмалчивалась. Так продолжалось почти неделю. За те семь дней Аристарх поседел. Катенька упорствовала. Никаких объяснений. Только твердила беспрестанно, как заводная, всего три слова:
– Дай мне развод.
И плакала, все время плакала. Наверно, Катенькины слёзы подействовали, или Аристарху самому надоел этот спектакль. Он дал развод. Жена ушла из дома в тот же день. Он не знал, куда, к кому. Просто дал денег, много денег. Катенька от денег не отказалась. Даже удосужилась сказать «спасибо». Ушла и пропала. На полгода выпала из поля зрения Аристарха. Нет, конечно, если бы он захотел, мог бы знать все, каждый шаг жены, каждый ее взгляд, разговор – все могло быть документально представлено Васькой и его людьми. В его службе охраны – только профессионалы. Но Аристарх не хотел слежки. Он полностью погрузился в мир дочери, с головой ушел в заботы о подрастающей малышке.
Ксюха капризничала, плакала, звала мать. Как? Как можно было объяснить пятилетней девочке, что ее мать бросила своего ребенка ради?..
Да. Вот об этом «ради…»
Две недели назад начальник службы безопасности концерна, который возглавлял Аристарх, робко постучал в дверь шефа и бочком протиснулся в кабинет. Аристарх сразу почуял неладное. Васька никогда не вел себя подобным образом. Двери кабинета для верного друга всегда были открыты, и привычки стучать по дверной обшивке Василий, проверенный годами дружбы и службы, не имел. Всегда заходил запросто и в любое время. А в тот раз вполз, в прямом смысле этого слова. Аристарх видел, как Василию с трудом дались двадцать шесть шагов от входной двери до любимого кресла в уголочке за спиной шефа. Бывший оперативник обрушил свое тело в мякоть подушек, и сразу потянулся к графину с водой. Залпом выпив стакан, Василий достал из внутреннего кармана пиджака конверт, молча протянул его шефу и стал сверлить взглядом противоположный угол кабинета.
«Только бы не о Катеньке» – Аристарх мысленно перекрестился.
Но письмо доброжелателя было именно о бывшей жене. Содержание его и прилагаемые фотографии превзошли все ожидания. Катенька, его любимая, ненаглядная Катенька оказалась лесбиянкой. Вот она – истинная причина развода. Вот оно – ее упрямое молчание. Теперь все встало на свои места, теперь понятно, почему не могла Катенька в тот момент сказать обо всем мужу прямо и честно. Знала, – все бы простил Аристарх, но только не позор. И денег не дал бы. И выгнал бы, как собачонку, за порог.
Аристарх запил. Почти две недели не выходил из спальни. Опустошил все запасы спиртного в доме. Прислуга ходила на цыпочках, а Васька, как верный пес, сидел у двери опочивальни шефа, готовый по первому требованию выполнять любое поручение друга и хозяина.
Друг не лютовал. Он молча опрокидывал в себя рюмку за рюмкой, заваливался на когда-то любимое супружеское ложе, тыкал в кнопки пульта телевизора, и под его монотонное бормотание проваливался, засыпая, в бездну жалости к себе и своей малолетней дочери. Никогда еще жизнь не подкашивала его так сильно. Даже застенки Иракской тюрьмы, в которой он провел без малого пять лет по обвинению в шпионаже, не смогли сломать дух и силу воли. И первые неудачи в бизнесе после возвращения на родину благодаря настоящим друзьям, сумевшим вытащить его из застенков капиталистического рая, не подкосили ни на йоту. Он всегда выплывал, он был непотопляемым лайнером. А тут пошел ко дну. Что та тюремная параша по сравнению с дерьмом, в которое его окунула Катенька? Жизнь стала терять всякий смысл для Аристарха, его сила воли парализовалась. Лишь где-то на затылке пульсировала жилка: «Всплывай, тебе нельзя на дно, у тебя дочь, тебе надо заботиться о Ксюхе…»
На исходе второй недели затянувшейся депрессии Аристарх начал медленно приходить в себя. Несколько дней он по инерции пил, но уже не так, как в первые дни после ошеломляющего известия. И, окончательно придя в себя, призвав на помощь Василия, выработал план.
Катерина была вызвана для осуществления этого плана. Как ни странно, она приехала по первому звонку бывшего мужа.
– Ну, и долго ты будешь на меня смотреть? – Катерина выцарапала своими длинными пальчиками с французским маникюром тоненькую сигаретку из портсигара и изящно затянулась, откинув привычным жестом голову направо и вверх. – Тебя не устраивает цена? Кстати, я могу увидеть дочь?
«Какой у нее холодный и колючий взгляд. Как же я раньше этого не замечал? Ах, да… раньше холодность была аристократизмом, а колючесть – игривостью. Как быстро все меняется. Одним и тем же вещам можно придумать разное значение. Боже, как она цинична!»
– Дочь?! Зачем тебе видеть дочь, которую ты продаешь за миллион долларов?
– Вау! Так ты согласен на миллион? Имей в виду – только наличными. Никаких кредиток, чеков или безнала.
– Сначала ответь: зачем ты хочешь увидеться с Ксюхой? Ну?! Я хочу знать.
– Попрощаться. – Катерина передернула плечами. Получилось у нее это как-то брезгливо, она поняла свою ошибку и попыталась очаровательно улыбнуться.
Поздно. Аристарх успел увидеть все. И от Василия не укрылись жалкие потуги бывшей жены и матери выглядеть «на высоте».
– Вон оно что… Увы. Никаких прощаний. Для дочери ты – умерла. Запомни это! – жёстко припечатал Аристарх. – Ты получаешь деньги и покидаешь страну. Навсегда. Меня не интересует, где ты будешь жить. Но в России тебе появляться не стоит. Прекрасно знаешь, мои люди везде. Это мои условия. Миллион и условия. Так как? Вызывать нотариуса?
Катерина опустила глаза, стала нервно тушить сигарету, тут же потянулась за другой. У нее задрожали руки, зажигалка начала исполнять какой-то варварский танец между пальцев, и, в конце концов, с громким стуком свалилась на пол. Василий услужливо поднял ее, щелкнул затвором и поднес огонь к сигарете, маятником качающейся во рту госпожи Мацкевич.
«Н-да, не каждый день продаешь своего ребенка. Вон как бабенка переживает, – он ненавидел Катерину уже за то, что предела Аристарха, а уж сделка, касающаяся родного ребенка, привела в состояние лютой ненависти, – смотри, не продешеви, шлюшка».
– Я согласна... Уеду... Да, конечно, уеду, ты прав. Но сейчас дай, пожалуйста взглянуть на Ксюшу. Один раз?.. Последний ведь...
– Нет! – Отрезал Аристарх.
Катерина только покорно кивнула, однако демонстративно налила себе в фужер изрядную дозу коньяка и ушла в дальний угол комнаты, пристроившись на диванчике в ожидании нотариуса и оформления документов.
**********************
Спустя два года Аристарх женился на очаровательной женщине. Наташа с Ксюхой быстро нашли общий язык, стали «не разлей вода», и Аристарх мог днями и ночами умиляться, глядя на то, как жена с дочерью шепчутся, скрывая от него свои маленькие секреты. Один секрет Ксюха все-таки выдала вчера, не удержалась. И сердце Аристарха переполнилось новой радостью: он вновь станет отцом, да еще сразу двух малышей.
Спят озера синеокие,
Спят луга и спят поля,
Океаны спят глубокие,
Ветер дремлет, отгуляв.
Припев:
Крепко спит мой малыш,
Что-то шепчет во сне,
Улыбаясь приснившейся сказке.
Летом ночи светлы,
Сны от света вкусней,
Мальчик жмурит от вкусностей глазки.
Пазлы по небу раскиданы,
И струится лунный взгляд,
Яркий блеск красы невиданной –
Это звёздочки шалят.
Припев:
Замер лес, лишь шорох изредка.
Спит усталое зверьё.
Бродят тени, точно призраки,
Не из плоти, но живьём.
Припев:
Ночь пройдёт, а утром солнышко
Постучится в окна к нам.
Спи и пей ты сны до донышка,
Расплескала ночь бальзам.
Ирина) Спасибо, что выбрали мой стих))
Я и не собиралась в конкурсе участвовать))) Даже убрать хотела, а тут смтрю - Вы голоснули))) Неожиданно и приятно) Спасибо))
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
