Самый конец июля. Жара. Не такая, конечно, как в том году – но всё же… А у меня холодильник сломался. Чертыхаясь, наливаю в большой цинковый таз воды примерно наполовину и отправляю в него плавать большую кастрюлю с воображаемой снедью. Денег пока нет механизм починить – а тут хоть на день, но сохранность мифических продуктов гарантирована. Голь на выдумки хитра…
Что-то во мне просыпается. Уже напевается ещё не вспомнившийся мотив. Подходят строки. Разгибаюсь, и четверостишие вскакивает в моё сознание, как запыхавшийся гражданин на подножку трамвая:
Сегодня умер холодильник
………………………………
А он стоял все эти годы,
Работал, не жалея сил.
И тем любезен был народу,
Что под героя не косил.
Теперь я знаю, с чем, вернее, с кем выйду в этот день на улицу. С Алексеем Кирилловым.
Совсем недавно я придумал себе увлекательнейшую игру. Каждый день я выхожу на улицу с выбранным мною поэтом. Классиком или современником – не важно. Важно уловить созвучия его поэзии с этим днём. Я шагаю по городу и строчками, словно сачком бабочек, ловлю силуэты домов, прохожих, автомобили, небо, деревья, солнце, трещинку на асфальте, капли дождя…
Кстати, взять ли зонт сегодня? Вчера ничего не предвещало – и я насквозь промок. Выручай, Кириллов:
Зонтик
…Он однажды может даже
Стать укрытьем от дождя…
Я буду сегодня светлым, чистым и непосредственным, как эти строки. Я выйду в белый день и буду счастлив:
…Выходишь, шикарно одетый,
Сквозь пагубный времени ток.
И пьёшь апельсиново-светлый
Из пачки надорванной сок…
Мне сегодня нужно добраться почти до Речного Вокзала. Недалеко от него, по правой стороне, должен располагаться книжный рынок. Самопальный. Надо разведать, когда и как он работает. И находится ли он всё ещё там.
Просто очень хочется кушать, и есть несколько ненужных книг – чем не удачное стечение обстоятельств?
Не люблю транспорт вообще. А городской и общественный тем более. Менее всего подозрительно отношусь к трамваям. Их лязганье и дребезжанье меня успокаивает. В них более просторно. Можно притвориться, что тебя и нет вовсе. Только это на кондуктора почему-то не действует. А так – вполне получается…
Жаворонки ещё не вернулись.
Еле свои сны досыпают.
Надо же, живут среди улиц
Яркие, как небо трамваи!
Может, их капели умыли,
Или они вымылись сами.
Лаково мерцают из пыли
Алыми своими боками.
Лучшее, что есть в трамвае – это открытое окно на задней площадке. Просовываешь в него голову в знойный денёк и начинаешь ловить на себя ветер. И ещё кажется, что ты находишься под гильотиной. Это по-особенному щекочет нервы. Так острее воспринимаются запахи.
Денег только на одну поездку. Туда или обратно – пешком. Решаю, что прокачусь сейчас. Захожу. Задняя площадка свободна. Достаю сачок и ловлю строки:
Летних улиц ветер сладкий
пахнет каменною кладкой
и калёным миндалём.
И подчёркнуты углём
пятна света в переулках
и надбровья улиц гулких.
Чуть свою остановку не проловил. Выхожу. Иду мимо Автовокзала. Большой тольяттинский автобус приветливо поблёскивает. Нет, дружок, не сегодня. Когда-нибудь ты меня ещё прокатишь, не грусти…
Прохожу под железнодорожным мостом. Справа парк. По-моему, книгами торговали чуть дальше. Прохожу ещё два перекрёстка, возвращаюсь. В тени на скамеечке сидят бабушки. Атрибут городской философской невозмутимости.
Спрашиваю. Оказывается, торгуют только по воскресеньям. Прямо в парке. Сегодня четверг. Желудок возмущённо ворчит…
Иду на Речной Вокзал. Оттуда набережная тянется до самого Кировского моста. Это одно из моих любимых мест. Можно идти вдоль каменных перил и любоваться Волгой. Можно пробираться с другого края дороги – по липовой аллее. Густой. Сочной. Где тебя никто не увидит и никогда не найдёт…
Вот и речной вокзал:
…И неизменная картина
На протяженье берегов:
Плывёт своим путём путина,
На поплавок, без поплавков
Мальчишки ловят окуньков,
А из затонов тянет тиной…
И над всей этой красотищей – огромное небо. Прямо над головой. Руками можно достать. И я выгребаю из сачка:
Удивительно непорочное
И глазастое,
Небо плакало этой ночью.
Небо, здравствуй…
По этим местам можно пробродить остаток дня. Присесть на каменную скамью у «Локомотива» и полистать нереализованный товар. Может, я что-то упустил? Может, в этом шрифте заключены важные для меня вещи?
Купающиеся на пляже – заражены водой. Бросаются в неё, бултыхаются, норовят плавать.
Солнце катится к Кировскому району. Скоро оно коснётся телевышки. И тогда я буду встречать закат над Волгой. Долго ещё после него алые разводы в облаках очень красиво переливаются при ветре. Потом проглянет месяц:
…Сердце залито водой,
Но ещё тихонько светится.
Над полярною звездой
Святовит плывёт на месяце.
С лёгкой удочкой в руках
Над земными берегинями
Ходят карпы в облаках
И зовут его по имени.
Надо возвращаться домой. Иду по аллее и цепко оглядываю кусты вокруг себя. Когда же я, наконец, найду дипломат с деньгами? Он должен лежать именно на моём пути и конкретно здесь! Ну, может быть, чуть подальше.
Я даже знаю, как он выглядит. Немного потёртый. Со сломанной ручкой. Из дорогой кожи. Чёрный с двумя царапинами слева. Прячущийся в опавшей листве, но выглядывающий из неё для меня. Сколько я уже хожу по этой дороге – а его всё нет.
Размышления прерывает истеричный визг останавливающегося состава. Я прохожу вокзал. Из сачка вспархивает буква в:
В ремя дням накручивает цену,
В няв старинной ноевой привычке,
В сех собрав для следующей сцены,
В темноту швыряет электрички…
В агон, в окзал – определённо В – буква железнодорожная…
Уже у самого моста поперёк дороги стоит машина с включёнными фарами. Любовь прекрасна во всех своих проявлениях. И даже на заднем сидении.
А строчки слетаются на свет и бьются о стекло:
…Гляди, танцует бабочка фокстрот.
Что испечёт печаль тебе твоя?
Она сама, как время, истечёт,
Саму себя от господа тая.
Пересекаю железнодорожные пути и выхожу на набережную Казанки. Иду мимо Цирка к Кремлю. Скоро я буду дома.
Спасибо тебе, Алексей. День был светлым и добрым, как ты и твоя поэзия.
Мы ведь не прощаемся?
Давай никогда, никогда не умрём,
Я дам тебе дудочку для вдохновенья.
Ты будешь рассказывать стихотворенья
И чёрным, и светлым, и радужным днём.
Давай не расстанемся, даже простясь,
Пройдёмся по выстывшим с ночи проспектам
И будет у нас неизвестная секта,
Одна на двоих неразрывная связь.
