От Тяплыгина ушла жена.
Утром он проснулся позже обычного. Было воскресенье, и можно было поваляться. Долго и с наслаждением потягиваясь, Тяплыгин обнаружил, что жены рядом не было. «Наверняка, в ванной» - подумал он, и не стал беспокоиться. Еще раз потянувшись, он нехотя сполз с кровати (так было уютно и тепло в ней), подошел к зеркалу, недовольно пощупал свое порядком уже оттопыренное пузо, почесал залысину, скривил кислую и противную мину («Ну и рожа» - пронеслось у него в голове), напряг мускулы, потрогал левую руку, затем правую, еще раз скривился, присел, встал, повернулся боком, другим, потрогал трехдневную щетину.
- Надо бы того, - начал он, но не договорил, поскольку услышал шум в другой комнате и замер.
«Жена» - подумал Тяплыгин, но шум не повторился. «Показалось» - решил он и подошел к окну. Когда он распахнул шторы, в комнату ворвался подозрительно яркий свет. Тяплыгин отметил это про себя, но, впрочем, улыбнулся солнцу и новому дню. Все-таки это было воскресенье – выходной. Подойдя еще раз к зеркалу, Тяплыгин поправил семейные трусы в полосочку и быстро натянул на ноги трико, влез в поношенные, но еще живые тапочки с небольшой, но заметной дыркой сбоку на одном из них, нацепил белую майку с глубоким вырезом и надписью «Сочи 2014», нарисованной им самим яркокрасным детским фломастером. Надпись была неплоха (почерк у Тяплыгина отменный!), и носила в себе глубокий оттенок патриотизма. Патриотом Тяплыгин не был, но надпись ему нравилась. Заправив кровать, он вышел из комнаты.
На удивление Тяплыгина, ванная оказалась пуста. Жены в ней не было. «Значит, на кухне» - осенило его, куда он тут и же и отправился. Должно заметить, что Николай (А звали Тяплыгина именно так) реагировал столь эмоционально на отсутствие жены, не потому что любил ее безмерно и возвышенно, вовсе нет. Он хотел лишний раз напомнить своей любезной, что на завтрак был бы несказанно рад съесть аппетитных блинчиков со сметанкой. Конечно, он уже говорил ей об этом и не раз, но женщины так устроены, что склоны к рассеянности и забывчивости, да и никогда не бывает вредным напомнить о своем желании, тем более, что вчера жена как-то сухо прореагировала на это его пожелание. И вот, готовя про себя искрометную фразу, Тяплыгин вошел в кухню, и, о ужас, комната также была безлюдна. Беглым взглядом Николай осмотрел кухню. На столе лежала записка. В мгновение Тяплыгин оказался перед столом, спустя еще одно мгновение он уже проглатывал ровные ряды букв.
«Блины на плите, сметана в холодильнике, кофе не забудь подогреть. Я ушла»
Глаза Тяплыгина округлились и стали походить на две 5-тирублевые монеты. Ноги его подкосились, руки размякли, и он плюхнулся на пол.
- Ушла…. – Как гром среди ясного неба прогремело откуда-то сверху.
- Ушла – Повторил с пола Тяплыгин. – Ушла? Как ушла? Куда? А я?
Но ответа не последовало. Еще какое-то время Николай подождал неизвестно чего, затем встал и подошел к плите. Полная сковорода блинов. Ах, как ждал он этих блинчиков, полночи проворочался в кровати, предвкушая свидание с ними.
- Ну и пусть ушла, зато блинчики остались! – Пропел Тяплыгин, потер довольно руки и достал из холодильника банку деревенской сметаны. Кофе подогревать он не стал. Так налил в кружку и разложил свой пир на столе.
- Ну-с, приступим! – Сказал он, погладив себя по брюху и положив полотенец на колени. Блин оказался волшебным, чудный, аппетитный, ароматный, дышащий свежестью блин, за ним еще один, и еще. Кофе горчил, но это не могло испортить положительного впечатления о завтраке. Поедая очередной блин, Тяплыгин представил руки, заботливо их приготовившие, а за ними и всю жену. Блин остался недоеденным. Николай отхлебнул из кружки, скривился и задумался. Жена ушла, но вот печалиться этому или радоваться Тяплыгин не знал. Что делать? О, этот извечный вопрос, сколькими русскими устами он уже был произнесен, сколько светлых умов ломали над ним голову, теперь пришла очередь Николая. Нужно было решать, нельзя было сидеть вот так и равнодушно поедать завтрак. В конце концов, это было не тактично, не гуманно, можно сказать. И тогда Тяплыгин стал перебирать в голове все заслуги и недочеты семейной жизни. Первое, что пришло ему на ум, было спокойствие, долгожданное спокойствие и тишина. Никаких криков, причитаний, жужжания пылесоса, телефонных разговоров, скандалов, обид. Ничего. Один лишь телевизор и ноги на подушке прямо в тапочках (Мечта детства!). Красота!
- Ура! – чуть было не вскричал Николай, но осекся.
«Но ведь это все-таки жена, вторая половина. Двенадцать лет уже вместе, привыкли друг к другу.» - Прозвучал весомый аргумент где-то в районе левого полушария.
«Вот именно, что привычка, - продолжил размышления Тяплыгин. – Старая, никчемная привычка. А с такими прощаться нужно и чем скорее, тем лучше. Нужно начинать новую жизнь, пока еще не поздно, мне всего-то 35, - произнеся это, Николай приосанился, гордо расправил плечи, он поискал взглядом зеркало, но на кухне не было зеркала. Бежать в коридор, где стояло трюмо, он не решился – побоялся спугнуть такую свежую и смелую мысль. – А жена, что жена? Не беда – новую найду раз в двести лучше! Найду ли? – Усомнился он, но тут же себя успокоил. – Я-то и не найду?» – И пузо втянул. Найдет, мол.
«Так-то оно так, но я же люблю свою жену. Или любил? И любил, и люблю. 3 года за нее боролся, ухаживал, на свидания водил, мороженое покупал. Мороженое… - На этом слове Тяплыгину неожиданно захотелось мороженного, ледяного сладчайшего пломбира, только что из морозилки и, непременно, с вишенкой сверху, он бы, наверное, продал душу дьяволу или хотя бы заплатил 3 червонца, а то и 4 за это чрезвычайное лакомство. – Мороженое.. – повторил Николай и причмокнул, - И она меня любила, носки штопала, мусор сама выкидывала, бегемотиком называла и «мужчинка мой», футбол даже иногда со мной смотрела, правда болела все больше за «Динамо». – На Тяплыгина нахлынули воспоминания, он замолчал на некоторое время и в задумчивости проглотил блин, совершенно того не заметив.
«А теща, - неожиданно воскликнул Николай, - я больше никогда не увижу эту…эту.. эту.. – он так и не смог подобрать нужного слова – эту.., – повторил он еще раз, - больше не нужно называть ее «Мамой». Была бы она моей матерью, я бы повесился. Но фигу. – Заулыбался Николай. - Прощай, мамочка, вместе со всеми советами, недовольствами и этой просто невообразимо ужасной огуречной маской на ночь. «Чтобы кожа была, как попа у младенца» - передразнил он ее интонации, - интересно, до или после того, как он обделается? Судя по результатам – после! – И Тяплыгин начал скакать по комнате, приплясывая задорно, забавно, по-юношески. После танца, еще один блин разместился в его желудке. Жена Николая хорошо готовила, вкусно, с фантазией, часто баловала его деликатесами. Но он, почему-то, вспомнил другой случай.
Это было сразу после свадьбы. В радостных чувствах Тяплыгин возвращался домой. Спешил, торопился человек, со всех ног бежал. Дома ждала молодая жена, а главное, вкусный обед, который она ему обещала. Весь день тогда Николай не ел ничего, не пошел с товарищами в столовую – готовился. Домой он добрался предельно быстро, также наспех обнял жену, поцеловал, едва коснувшись ее губ, и прямиком на кухню. Обед был неважный. Суп оказался пересолен, мясо подгорело и было жестким, как ботинок, к салату Тяплыгин не притронулся. Ему стало горько тогда. Жене можно простить многое, но вот неумение готовить… К счастью, она научилась это делать и довольно скоро. Но это воспоминание надолго осело в памяти Николая. Больше месяца еще он ел в столовой, в забегаловках, у друзей – где угодно, но только НЕ дома. Тогда они чуть не расстались. Но теперь Тяплыгин настолько привык к стряпне своей ненаглядной, что мог есть только дома и Толька ЕЕ обеды, ужины и завтраки.
«Ерунда, - успокоил сам себя Николай, - зато теперь можно будет снять это дурацкое обручальное кольцо. – И взгляд его вперился в небольшой золотой обруч, прочно и неподвижно сидящий на безымянном пальце его правой руки. Больше колец Тяплыгин не носил, он бы с радостью избавился и от этого, но ничего поделать было нельзя – традиция. «Это не кольцо на пальце, это настоящий хомут на шее»- обычно изрекал Николай, жалуясь товарищам на тяготы семейной жизни, те понимающе кивали головами и невольно прикрывали свои ладони. – Всю жизнь ты мне испоганило – Вскрикнул Тяплыгин, обращаясь к кольцу, и тут же осекся, испугавшись собственного крика. – Но ничего, теперь я с тобой поквитаюсь». И чтобы успокоить нервную систему, Николай проглотил еще один блин, обильно намазанный сметаной. Причмокнул, успокоился.
«Это что же, мне теперь одному убираться? Стирать себе? – Продолжил логическую цепочку плюсов и минусов Тяплыгин. Эта перспектива его опечалила. – Конечно, можно нанять домработницу, но это дорого. – Точной суммы Николай не знал, он никогда не интересовался этим вопросом. Но точно знал, что из его зарплаты, еще один оклад для человека прибирающего его дом организовать, ну никак нельзя. – В конце концов, можно делать это самому. Не так уж это и страшно. Что, я полы что ли не помою? – И в доказательство этого Тяплыгин взял в руки воображаемую тряпку, согнулся пополам и стал водить по полу этой самой воображаемой тряпкой. Через 10 секунд на лице его появились первые капельки пота. Но Николай не унимался, он продолжал эксперимент. Еще через 15 секунд, Тяплыгин стал тяжело дышать, лицо его покраснело, сосуды расширились. Через 7 секунд он остановился и выпрямился, сделав это путем невероятных усилий. Тяплыгин рухнул на стул и допил горький холодный кофе одним глотком. – Уф, - сделал он глубокий выдох. Кровь в его жилах неслась с невероятной скоростью, он даже чувствовал пульс, резко давивший на виски. – Надо бы того, – Повторил фразу Николай, уже второй раз за день, - худеть. Хотя жене нравилось мое пузо. Солидно я с ним выгляжу.
И Тяплыгин представил себя в костюме. Настоящий деловой человек. Бизнесмен, а лучше депутат какой-нибудь или министр. Возле него закружились молодые сексуальные девушки. Все они были готовы отдаться Николаю, у каждой в глазах было написано: «Тяплыгин, я – твоя, возьми меня!». Длинноногие обворожительные блондинки (Николай любил блондинок, но жена у него была брюнеткой). И как только он вспомнил, про цвет волос жены, среди толпы красавиц, пожирающих его глазами, оказалась и сама она – обладательница этих самых волос, запах которых будет жить в Тяплыгине всегда, и, почему-то, Николай выбрал именно ее – свою жену то бишь. Все-таки, она была неплоха – миниатюрная, симпатичная, не дура набитая (а это немаловажно!), была в ней некая грация и привлекательность, и груди. Не большие, не маленькие, а в самый раз, и правильной формы, не то, что у жены Лемишева, да и сама она, жена Лемишева, была так себе, кривоногая, нафуфыренная дылда. Конечно, было нехорошо так отзываться о жене друга, но и сам Лемишев не раз упоминал о том, что завидует Тяплыгину, что его супруга нравится ему больше своей. И Тяплыгин возгордился своей очаровательной.
«Все-таки она у меня ничего! - Отметил он про себя. И в подтверждение своих слов, съел еще 4 блина. Вкуснота! – И хозяйственная она у меня, - продолжал перечислять Николай. В который раз он обвел комнату взглядом. Повсюду царил порядок. – Но семейные отношения – это ведь не только хорошо организованный быт, а мы с ней часто ссоримся, не понимаем друг друга. У нее постоянно болит голова, если не голова, то ПМС, если не ПМС, то просто нет настроения, а ведь мне ласки хочется, ласки и заботы. А так я буду не обделен ими, а главное, что свободен. Никаких обязательств. Полюбили друг друга, поцелуй на прощание, «до встречи» и домой, - Свобода много стоила для Тяплыгина неоценимо много, - и никаких колец! Долой кольца! – Возгласил он и трясущимися руками начал расхомутовывать себя. Теперь он уже не сомневался, как реагировать на уход жены. – Свобоооода! - Радостно вылетело из его уст. И как только он бросил на стол уже ненужное ему и оттого поблекшее обручальное кольцо, и отметил это дело последним, одиноко лежащим на тарелке, блином, замок входной двери зашуршал волнительно и неожиданно, и вскоре в квартиру вошла жена Тяплыгина. В руках у нее было по большому пакету. Она захлопнула дверь, звук щелкнувшего замка, прогремел как выстрел, как смертельный приговор, вернувший Тяплыгина в суровую, только что отвергнутую им действительность. Жена, улыбаясь, смотрела на мужа.
- Коль, чего стоишь? Помоги мне – не видишь – сумки тяжелые – Известила она Тяплыгина. Он подошел к ней, забрал пакеты, потащил на кухню, стараясь не подавать виду, нацепил кольцо обратно.
- На улице–то как хорошо! Настоящее лето! Коль, может сходим куда-нибудь вечером? Так давно не гуляли с тобой. Я сейчас такую кофточку видела, вот бы мне такую. Может, осилим? Что там у нас с финансами? Надо пересчитать. – Верещала жена, Николай практически не слушал ее, он был занят своими мыслями: «Как же так получилось? Не приснилось же» - вертелось у него в голове.
- Ну, как блины? Понравились? А кофе разогревал? – Тяплыгин машинально кивал головой. – А еще, а еще.. а еще… - разносился по комнате голос жены Тяплыгина….
На полу лежала записка. На обратной ее стороне было написано:
в магазин. Вернусь через час. Не скучай без меня, бегемотик.»
19. 01. сего 08 года.
