"Поутру же, возвращаясь в город, взалкал; и увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла."
От Матфея 21:18-
Глава 1.
Лето в разгаре. Так хочется побыстрее покинуть эти гулкие пустые коридоры, побыстрее завершить эту нудную обязательную практику. Трудовую повинность во благо самой престижной школы Цюриха, попасть в которую удается далеко не каждому. Не каждому удается родиться в нужном месте, иметь способности, соответствующие шкале этой величественной пирамиды под названием МеддиКо. А теперь ты просто стоишь с тряпкой в руке и трешь деревянные перила до блеска, метр за метром, и еще километр впереди.
- Эй, Сверчок, давай шевелись быстрее, скоро закат, а мы хотели попасть за город поглазеть на сумасшедшего Карла и попробовать его груш.
-Ты забыл про ослиные уши, Лучано? Они торчат, как твоя сущность в объективе старого Циклопа. Торчат с того момента, как внедрили эту умную штуку, которая следит за каждым движением твоей ленивой руки и твоих лживых мыслей.
- Вот как ты заговорил! Исправляешься? Помнишь, как важничал перед девчонками, мол плевать, что все отобразится на камерах пожирателя душ и в досье у Метрики?
- Тсс!! Она уже здесь… давай заткнись, работаем, как надо.
Пустоту коридора пробила надвигающаяся дробь высоких каблуков директриссы. Они приближались. Практиканты остервенело двигали тряпками в такт их звучанию. Казалось сейчас перед ними вырастет что-то невероятное в размерах, длинное и тонкое, но вместо этого перед ними появилась невысокая, подтянутая, зажатая в серый футляр и очки фрау Метрика. Чайлдкоуч и первое лицо школы при Университете концерна МеддиКо.
- На сегодня вы свободны. Завтра ваша норма благотворительного труда удваивается, так что приходите пораньше. Воля к добру во имя общего дела школы приветствуется, так что поработайте со своими мыслями, господа ученики.
Деревянный стук каблуков постепенно растворился в туннеле коридора. Послышался щелчок замка кабинета.
- Я же говорил тебе, тупица!
- Ладно, свобода. Сегодня гуляем, а завтра работаем вдвойне. Пошли.
И вот позади уже разгоряченные на солнце ступени школы и площадь возле центрального озера, трамвайные рельсы, уносящие в даль, туда, где влагой вечера дышит Дегенрайтштрассе. А дальше вверх по склону, по вытоптанной тропе, испещренной следами любопытных ног. А вот и он. Как прежде тут. Сидящий неподвижно под раскидистой кроной грушевого дерева.
Ученики постояли, перешептываясь о своем и смело двинулись к старику. Но он опередил их внезапным возгласом:
- Слушайте дети! Ибо с некоторыми из вас может случиться эта история, какая случилась с моим Петри. Но вы, если только вы перестанете веселиться и станете серьезными как мистер Ко, сможете есть эти груши. И не только эти. Все груши, до каких дотянется ваша рука. Всех форм и размеров, всех свойств и качеств, сочных и терпких груш любого цвета. Вот они тут. И я могу достать их и протянуть вам. Если вы выучили урок. Если у вас есть успехи. У вас есть они?
А папаша ничего, веселый, думал Лучано. Надо же, он действительно считает, что Деревяшка превратился в это дерево. Сверчок подтолкнул его локтем и они сели на землю на расстоянии трех шагов от возбужденного и несчастного старика.
Глава 2.
Легкий мягкий ветерок заиграл листвой, погладил по телу и унесся погулять куда-то прочь. Наступившая тишина длилась и углублялась. Усидеть было почти невозможно. Но вот, на лице Карла будто из небытия явилась, растянувшись в блаженной кривизне, довольная улыбка. Он закатил глаза к небу, потом вперил их куда-то вперед и мимо и торжественно произнес:
- Я помню, как был горд и счастлив, когда меня заметили и выбрали для этого великого дела. Забрезжила надежда. Столько лет изысканий. Ночей, проведенных за чтением книг. Толстые тома, заполненные мыслями… Я искал принцип. Принцип - это самое важное. Я нашел его, выудил из-под тонны камней. Я создал его. Петри. Он должен был стать оправданием этого труда, но он не стал им.
Он изменился в лице и стал нарочито серьезен.
- Вы теперь не размышляете над книгами, вы едва ли умещаете в своей памяти элементарные факты. Происхождение видов. Формулы химических реакций… какая чушь!
Сверчок заговорил тут же скороговоркой, чеканя и накидывая все, что мог вспомнить из биологии, но старик и не слышал его. Он продолжал.
- Растение, в сущности, это рост. Его ветви - это предплечья, кисти, пальцы. Оно молчаливо и имеет минимум степеней свободы. Животное не привязано к месту и борется за потребности, заявляя о себе. И только человек имеет желания. Я помню, как в ту ночь смешал их все в одном тигле.Тогда во всем здании уже не осталось ни единой души. Я был один в лаборатории. Я был захвачен этим и не мог поверить своим глазам, когда увидел, что бесформенная масса из природного субстрата постепенно обретает черты человеческого существа. Я помню, что мной овладела тогда внезапная тревога при мысли, что я не до конца уверен, то ли желание было вложено мною в этот экспериментальный образец. Но мистер Мэдди ясно ставил задачу. Это должно быть непременно счастливое существо. Не то, которое хнычет и сгибается от неуверенности и сомнений. Вот смысл и назначение этого гранта.
Мистер Мэдди… Вот кого следует послушать.. Вы уже сдали свой тэст? Вам позволили приблизиться к порогу Университета, на ступени которого ступает его нога? Петри никогда не переступит его порог! А вместе с ним и я. Он так и не стал счастливым человеком.
- А куда он пропал? -
полюбопытствовал было Лучано, но тут же пожалел об этом, так как лицо Карла Генриха тут же погасло и исказилось неприветливой гримасой. Он порывисто приподнялся, затем сел, оглянулся по сторонам, как будто боялся, что его услышат и проговорил почти шепотом:
- Так он вот он. То есть оно. Вот оно перед вами. Неужели вы не узнаете его?
При этих словах по спине Лучано пробежали мурашки. То ли от того тона, каким старик произнес эти слова, то ли от того, что он уловил неясное сходство в этих распростертых ветвях с таким знакомым жестом Петри, каким он обычно встречал его и малышку Перли на школьном дворе.
Он всегда улыбался. Что-то в его улыбке было схоже с чертами отца. Если его теперь можно так назвать. Чертовщина какая-то.
Сумерки сползали на окрестности поляны, съедая очертания вещей и остатки здравого смысла. Ему захотелось поскорее встать и уйти, но он заметил, что Сверчка рядом с ним нет, а рука Карла крепко сжимает его запястье и не дает сдвинуться с места.
- Ты ведь пришел, чтобы отведать груш? Так дослушай эту историю. Всегда требуется сделать работу, прежде чем получить свое!
Глава 3.
- Всегда требуется сделать работу, прежде чем получить свое! Вы сами зарабатываете свое счастье! Нет ничего легче, требуется лишь построить верный маршрут! Не тратьте время на сомнения, страхи, угрызения и комплексы, просто берите пример с тех кто добился успеха! Берите нужные знания и помните, мы трудимся ради добра и общего блага школы!
Ну что скажешь, Кот? Вдохновляющие слоганы?
- Разве что для ослов…
- Ты груб и циничен, но я люблю тебя за это.
Мэдди подошел к зеркалу и дотронулся кончиком пальца до краешка фоксайс на лице, затем обернулся и подмигнул своему давнему партнеру, владельцу и распорядителю основного пакета в банках денежного центра мира числом в 441 отделение.
- Знания! Я никогда не получил ни одной двойки. Можно сказать, я недвойственен, ха! И вот, я владею способностью жонглировать смыслами. А ты просто складываешь в хранилища эквиваленты вещей. Но вместе мы создали кое что, не так ли?
- Кстати, Мэд. Кто претендует на освоение нового гранта? Кандидатура есть?
- Да. Химик-технолог Карл Генрих, кажется так его зовут. Через два месяца он представит нам свой продукт. Мы протестируем его в нашей системе и можно будет запускать в производство. Поколение счастливчиков! Каково? На открытии учебного года один из них уже будет стоять в парадном костюмчике на ступенях школы фрау Метрики и скандировать радостную речевку: “Мы счастливы, мы получили билет в будущее!!”
Медленно и театрально пройдя по кабинету, он повернулся к зеркалу и стал совершать ритмичные движения, как бы дирижируя в воздухе невидимым оркестром. Можно было различить в его жестах то хор детских голосов, то всплывающее тутти оркестрантов с басами виолончелей и протяжным гулом духовых. Губы его шевелились в немой артикуляции. Торжественное выражение лица сменялось то скорбью, то восторгом. Призрачная месса о совершенстве и знании, предназначении и воплощении готова была родиться в звуке, и она действительно долетела до кончика его заостренного уха, когда мистер Кот замурлыкал в такт, пробегая глазами сводки новостей финансовой биржи.
Мэдди резко повернулся и произнес:
- Символ! Какой из символов нам следует взять в качестве главного, с тем чтобы направить юные умы и придать всему предельный смысл?
Он встретил безучастный взгляд, подернутый поволокой, и не дожидаясь ответа, произнес:
- Смоковница! Полная плодов, каждый из которых созревает в свой срок. Они превосходны на вкус, и их взращивание не пущено на произвол, но находится под чутким контролем и попечением. Необходимо удалять все негодное, оставляя лишь то, что способно входить в зрелость согласно критерию качества. Продукт, достойный занять свое место на рынке, не так ли?
Мягкое звучание гобоя и партия детского хора из пассионов Баха материализовалась в пространстве, замигал оранжевый огонек на аппарате виртуального секретаря, и нежный голос произнес:
- Фрау Метрика ожидает в приемной, сэр!
Спустя минуту, дверь открылась, и
продолжение этого совещания дополнилось участием холодного женского сопрано в сером: да, мистер Мэдди, мы готовы к торжественному открытию начала учебного года, все списки утверждены, критерии отбора самые высокие, блестящий состав преподавателей. Организован соответствующий контроль и дисциплинарные нововведения. Максимальная прозрачность. И особое внимание к вашему кандидату. И мы безусловно оправдаем ваши щедрые вложения, мистер Кот. Позвольте зацитировать самое начало перед Вашим торжественным появлением, это написал наш внештатный поэт:
Трепещут астры.. Белые банты
Громкие речи.. Маленькие дети…
Волнение и трепет… надежды и память.. О первом вашем - первом сентября..
И книжка заветная… Азбука..
Колпачок из хлебного мякиша…
Учись прилежно, не спрашивай,
Как становятся человеком.
Глава 4.
Трепещут астры.. Белые банты
Громкие речи.. Маленькие дети…
Волнение и трепет… надежды и память.. О первом вашем - первом сентября..
И книжка заветная… Азбука..
Колпачок из хлебного мякиша…
Учись прилежно, не спрашивай,
…
Звук ее голоса уже достиг самой высокой ноты, и разнесся по залитой солнцем площади школьного двора, в центре которого, под искусно выполненным муляжом инжира, украшенного горящими лампочками светодиодов стояли семеро детей, готовых впервые приступить к обучению. Великолепный Лучано в ладно пригнанном костюмчике с гордой осанкой, нежная девочка с удивительным цветом волос, почти перламутровой белизны, пухловатый, переминающийся с ноги на ногу карапуз, и далее по списку. Замыкал его номер семь, с виду ничем не выделяющийся, но окруженный ореолом скрытого, но особого внимания. Особенной заботы и попечения. Петри.
Старик Циклоп вытянулся, пытаясь расправить затекшее тело. Он давно уже сидел и неотрывно смотрел в мониторы на своем привычном посту. Уже не одно поколение новоизбранных поступило и выросло на его глазах. Годы летели как минуты. Вот они только впервые переступают порог, как уже прежние детские шалости сменяются на серьезность и целеустремленность юношей и девушек, готовых участвовать в решающем тесте за право пересечь порог университета.
Не успеешь чихнуть. Вот беда, все меняется быстро, не меняется только его вечная простуда. Оттого наверное, все трудней с годами сохранять грозный вид, подобающий начальнику охраны. Нет да нет, и лезешь в карман за платком, утереть мокрый нос и проступающие слезы.
А тем временем неслось из микрофона на высокой колоратуре:
Теперь полетят без оглядки
Годы, классы, оценки, тетрадки…
Ступенькой повыше, все дальше и старше..
Но те же учителя..
Детский хор из торжественной мессы обрушился колокольными переливами откуда-то сверху и стройный хоровод учеников и их родителей принялся совершать мерное шествие вокруг священной смоковницы, символизирующей плодородие и преуспевание в славном деле возрастания в знании и силе. Маленькие лакированные туфельки четко перебирали в такт. И вот они уже смело ступают на ступени, вот бегут по коридорам, выходят и заходят в классы, где-то между раздается стук деревянных башмачков, щелчки электронного циферблата, звонки с уроков. Год за годом бегут слова, числа, формулы. Таблицы успеваемости сдаются в отчет, близится, близится время финального теста.
Близится время. А помнишь, Перли, как впервые ты увидела меня? Скажи, ведь ты сразу поняла, что мы лучшие среди прочих? Я убежден, что мы пройдем его успешно. Не уверен что все его пройдут. Взять Петри, к примеру. До сих пор не пойму, что ты носишься с ним все это время. Странное желание. Он прилепился к нам третьим с самого начала. Я же в курсе, кто все время тайком подсовывает ему ответы контрольных работ. Да не только я. Сверчок намекал мне, что Деревяшке совсем не место в этом заведении. Кажется у него важный отец, какой-то ученый из лаборатории МэддиКо. У нас всех конечно пропуск. Но я и не нуждался бы в нем, достаточно моих мозгов, как ты считаешь?
- Мозги - это у тебя конечно в порядке, Лучано…
- А что еще нужно. Все остальное сильно некстати для дела, ты так не считаешь? Помнишь, что он выкинул, когда на посвяте в перваки нам читали главу из сказки про Пиноккио? Кажется в том месте, где эта кукла просил милостыню на промозглой улице и его окатили водой. Ха! Смеялись все. И вдруг ни с того ни с сего Деревяшка заплакал и выбежал из класса! Ясно как день, что в нем нет ни грамма способности к жесткой конкуренции. А ты все опекаешь его. Не, я не против. Доброта - это тоже ценность конечно. Но поговаривают, что у него тут явный дисбаланс.
Перл ничего не ответила. Она с холодцой взглянула на него и отдернула руку.
Глава 5.
Мягко отпустив, Карл убрал свои скрюченные сухие пальцы с запястья Лучано, который тем временем думал о Перл и этом недавнем разговоре с ней. Время как будто замерло на месте, и он не мог теперь дать отчета, почему все еще сидит здесь и слушает старика. Но любопытство не отпускало его, и он неожиданно для себя усвоил мысль , что действительно нужно, всегда нужно сделать работу, чтобы получить свое. Теперь ему хотелось дослушать эту историю. Он представлял себе, как завтра он поведает ее Перли. Как она удивится, кто на самом деле пропавший седьмой. Расскажет заодно, как струсил Сверчок. Он сделал последнее усилие, чтобы унять сомнения и страх. И куда подевался этот проныра? Нащупав в кармане телефон, он ткнул кнопку вызова.
Ночь опустилась на поляну, влажный туман поднимался от земли. Перед ним все еще сидел старый Карл, а где-то далеко внизу поблескивал зеленый огонек смартфона, то скрываясь в темноте листвы, то вновь появляясь. Удаляясь в сторону трамвайных путей Дегенрайтштрассе.
- Тебе снятся сны?
Вопрос прозвучал внезапно, и Лучано почему-то ощутил прилив тревоги, и одновременно с этим неудержимое желание почесать лодыжку. Какое-то маленькое насекомое поднималось вверх по его ноге.
Карл резко поднял руки и взъерошил своими крючковатыми пальцами волосы на голове, как бы отгоняя сон. Глаза его уставились на кончик ботинка:
- Я отправился в плавание по морю. Помню, как волны качали мою лодочку и от этого меня начало мутить. Рыбина с огромной пастью, похожей на грот поглотила меня. Там внутри было темно. Я пытался встать на ноги, но они оказались спутаны чем-то, похожим на щупальца осьминога. Я достал нож и перерезал их, как перерезают пуповину. И тут неведомая сила потащила меня вверх. Эх! Как это было чудесно, возноситься все выше, выше и выше. Я плавно поднимался по тусклому тоннелю лифтовой шахты и слышал музыку.. Ста-а--бат Ма-а-тер… Ла-а-кримоза.
Когда старик запел надтреснувшим тонким голосом, закатив глаза, Лучано понял, что дело табак. Надо же быть таким тупицей, Сверчок поди уже доедает свой ужин, пялясь в лабиринты Майнкрафта, а он застрял тут с этим сумасшедшим, и у него с обеда пусто в желудке. Как будто прочитав его мысли старик замолчал, и его рот растянулся в сладкой улыбке.
- Хочешь, я дам тебе грушу?
Лучано не был в этом уверен, но кивнул. Однако жест остался без ответа. Карл продолжал:
- Мы подходим к самому важному месту. Вот там ведь и рухнули все мои надежды. Я поднялся на самые верха. Сам мистер Мэдди ожидал меня там, в кабинете президента корпорации МеддиКо. И знаешь, что он мне сказал? Он сказал: “Как жаль, ваш Петри не выдерживает стандартов успеваемости. До сегодняшнего дня все показатели эффективности удовлетворяли нас, но фрау Метрике доложили, что результаты некоторых проверочных работ имеют статистическое сходство с ответами другого ученика. Кроме того, замечен повышенный эмоциональный тонус подопечного, излишняя доверчивость так сказать и дружеская привязанность к одноклассникам, что никак не соответствует здоровому духу конкуренции”. Он далее сообщил, что Петри прошел опрос на предмет смысла своей жизни в этом великолепном заведении, и не ответил на 10 из 10!!!! У него отсутствует так сказать самый важный компонент в достижении человеческого счастья. Требуется выбрать путь к успеху, поднимаясь по лестнице знаний, а именно этого в нем и не обнаруживается. Он туп как пробка, так он сказал. Он не стеснялся в словах, а я готов был провалиться под землю. Он добавил, что до выпускного теста остается неделя и мне следует потрудиться в своей лаборатории над этой задачкой, ибо потрачено слишком много времени, не говоря уже о щедром финансировании и высокой миссии проекта. Из семи учеников в дальнейшее счастливое плавание допустят шесть. Седьмой лишний. Для него и его родителя перспектива оказаться в МеддиКо закроется навсегда.
В голове Лучано пробежала известная формула дважды два, и с этого момента он с неподдельным интересом ловил каждое слово. Вот вопрос! Кто же раскрыл Деревяшку? Всевидящий глаз Циклопа? Их бессменный староста Сверчок? Шесть из семи!! Седьмого нет. Так значит, они прошли тест?! Вот обрадуется Перли! Не зря он проторчал тут, отсидев на земле свой зад. Ай, да Лучано! Как всегда в нужное время в нужном месте. Его захватили головокружительные картины. Вот он стоит рядом с ней на торжественном празднике, слышит свое имя. Посвящение в студенты университета, кружение в танце за руку, пир, предоставленный попечительским советом и счастливое обеспеченное будущее в непосредственной близости от всемогущего Ко,
хозяина этого восхитительного цирка, под названием жизнь.
- А знаешь, как я решил эту задачку?
Реальное вернуло Лучано из сладких картин воображения.
- Как?
Глава 6.
- Химия!!!! Химия слова. Неужели вам не объяснили за десять лет в школе, как работает эта вещь? Пошли, я отведу тебя в хранилище. Возьмем справочник и прочитаем об этом.
Карл Генрих приблизился вплотную к самому уху нерадивого ученика, показывая пальцем на дерево, растущее за спиной, и прошептал:
- Я открою тебе тайну. Слушай!
Средняя продолжительность жизни грушевых деревьев — 60–70 лет. В тёплом климате при соблюдении агротехники выращивания груша может прожить до 100 лет.
Саженцы начинают плодоносить на 3–6 год жизни в зависимости от сорта. Первые 20 лет они набирают силу и объём, плодоношение находится на максимуме с 20 до 40 года жизни. Далее урожайность начинает постепенно снижаться, ещё через 20–30 лет дерево погибает. Продолжительность жизни груши зависит от многих факторов: условий произрастания, сорта, климата окружающей среды и даже экологии.
Итак, вопрос: чем ты от нее отличаешься?
Лучано на секунду почувствовал себя оскорбленным и тупым одновременно. Но как говорится: дают - бери, бьют - беги, спрашивают - отвечай!
- Что начинает делать человек от трех до шести? Ну? И чему вас только учат! Десять лет вам рассказывают о желудях, подводных впадинах, метеоритах и войнах муравьев, а о том, что представляет из себя человек - ни гугугл. Ну?
Самолюбие Лучано начало сильно страдать, но он не мог подобрать нужного слова. И как этот ученый червяк заставил его думать, что он ничем не отличается от Деревяшки! Удивительно, но теперь он почти не сомневался, что там, за спиной Карла Генриха находится Карл Генрих младший. Старик взял мудрый тон, и произнес:
- С трех до шести человек начинает производить слова. И на поле таких дураков, как ты, из пяти посаженных слов вырастает целый лес. Вот они:
ЧЕЛОВЕК
ДОЛЖЕН
ЗАНЯТЬ
СВОЕ
МЕСТО
Место, понимаешь?
Это я и объяснил Петри. Я назвал его сыном, а любящий сын послушен отцу. Я объяснил ему, что сделал его, чтобы он был счастлив, и добавил всего одно арифметическое уравнение: семь минус один - равняется шесть!
Вот и все.
Он помолчал, и слезы, так некстати изменившие рациональное русло их беседы, упали на землю.
- Он это и сделал. В сущности, теперь его место - тут.
Старик вытер глаза рукавом рубашки и коротко вздохнув, сказал почти безучастно:
- Я горько ошибался, думая, что у этой задачки есть одно решение. Этого вам тоже не объясняли? Человек может всегда изменить условие задачи. И всему виной - одно лишь слово! Слово, сказанное в сердцах. Я ждал его после теста. Я был уверен, что он справится, но… тебе ведь известно, что он решил просто уйти. И тогда я назвал его тупой деревяшкой. Рассказать, что случилось дальше? Природа взяла свое.
Глава 7. Седьмой.
И о чем ты думал тогда, в день своего главного теста?
Утро было восхитительно. Ранний летний день уже защебетал птицами, затрепетал свежестью, окутал теплом, когда Петри вышел из дома. Солнце светило ярко, отражаясь в синеве его ясных глаз и отбрасывая тень, которая крутилась под ногами, исчезая и появляясь вновь. Как это хорошо, как это верно. Почему ему раньше не приходила в голову эта мысль. Остановиться сейчас. Спрыгнуть с этого летящего поезда, не отвечать и не говорить ничего, просто выйти из вагона под названием класс. Как они будут счастливы, и как будет счастлив он, как будет счастлив отец, когда Петри освободит чужое место и займет свое. Место “корень из минус единицы”. Потом они встретятся втроем - Петри, Перл и Лучано . И отпразднуют поступление в университет. Жалко расставаться со стариком Циклопом. Он совсем сдал за последний год. Надо зайти и купить ему аспирина. Пачек пять или лучше шесть.
Они заходили в класс по одному. На входе предъявляли документ о рождении и две шариковые ручки. Петри получил свой билет. Через пять минут он вышел, оставив незаполненный бланк. Внизу его остановил пожилой охранник.
- Покидать здание во время экзамена запрещено!
- Я на минуточку, вот, возьмите.
Петри положил на поверхность конторки коробочки. Пока старый Циклоп пытался разобрать, что это за фокус, он спокойно покинул пределы школьного двора.
Дома было тихо. На кухне пахло жареным.
- Привет, пап.
- Ты?!!
- А я решил вот уйти.
Петри сел на стул. Ему не хотелось говорить больше ни одного слова. Он просто слушал отца. Он слушал, и вдруг ему показалось, что сейчас он садится в трамвай, и все они, и он, и Перли и Лучано едут в нем. И отец тоже там, и старик Циклоп. Едут на Дегенрайтштрассе. Они нигде не останавливаются, плывут без остановок мимо знакомых улиц. Мимо здания школы, мимо площади. И вот показывается край города. Внезапно темнеет, постепенно очертания домов и облик попутчиков начинают таять, как тает дым, растворяясь в вечернем воздухе. Теперь он едва различает только смутный силуэт машиниста. Вот и он исчез, обнажив тусклый просвет лобового стекла.
И тут Петри повлекло к земле. Он буквально врастал в нее, обретая непостижимую опору, и с каждым мгновением все существо его наполнялось удивительным чувством покоя.
Карл Генрих смотрел на сына, и это зрелище сотрясало его чувством окончательной, непоправимой катастрофы. Мысли вихрем кружились в его голове: проект МеддиКо, дело жизни. Кто же перед ним сейчас сидит молча на стуле и буквально прорастает корнями и ветвями, заполняя все пространство кухни. Петри затих, замолчал навсегда. Природа его распадалась на части. Но что-то родное и знакомое сочилось и оживляло это существо. И вот уже прежний облик человека преобразился, тело превратилось в могучий ствол, а руки, прежде раскинутые в дружеском жесте, распахнули свои объятия широкими ветвями. Как по дуновению ветра по ним побежала свежая зеленая листва, покачивая каждой своей ладошкой. Без промедления, то тут, то там, раскрылись и заблагоухали душистые соцветия. Они как-будто тихо пели, источая аромат, затем слегка поникли и осыпались розовым снегом, покрыв все пространство пола и закутав ступни Карла почти до косточек. А на прежнем месте, в сердцевине каждого из них стали наливаться спелые сочные плоды, молча зовущие: вот, бери, это лучшее, что я могу тебе дать от себя!
Карл слышал это. Так говорил Петри. Говорил каждый раз теперь, когда к нему подходил мальчик, девочка, женщина или старик. Они не внимали ему, не отвечали, но это и не было нужно. Плод, если он принесен так, как если бы это было само естество, не требует награды.
- Вот, бери!
Карл протянул Лучано спелую сочную грушу. Но тот не стал есть. Он молча встал с земли, и размяв затекшие ноги, пошел вниз по тропе, бросив через плечо старику короткое аллес-гутэ. Карл улыбнулся и помахал ему в спину. Еще чуть чуть и он растворится в зыбком предрассветном мареве, уплывая навстречу своему счастью.
