излом сознания никем не предрешён,
сместился фокус восприятия донельзя,
мыслепоток рисует дикий вензель —
большое в малом, малое в большом.
за тонкой гранью немолчания ягнят
бетховен выскребает запредельность.
уже не важно что — лечи нас, бей нас —
привычный мир невозвратимо смят.
зеркал неискренность с объёмностью витрин,
картонность мира проверяется наощупь.
вчера — высотки здесь, сегодня — площадь,
а послезавтра — вновь оланзапин*.
пересекать непроходимую гряду
хватило б времени — устало после лечь, но
не сотни лет, не миллионы — вечно
не спит увы, но мечется в бреду.
HedgeHog
Палата №…
Почти неуловим сознания излом,
В чугунной нелюбви к себе признанье,
Чужой мыслепоток течет в сознанье,
Смывая разницу между добром и злом.
Стальные шарики по кафельному полу -
Бетховена стаккато простучит,
И уж тогда никто не отличит
Аминазин от галоперидола.
В иной Вселенной, в Вечности иной
Осталась сиротой заветная бутылка,
Хохочет мир – картонная дурилка,
Глумливо потешаясь надо мной.
Несбыточной мечтой маячит где-то сон,
Привычный бред дарован в утешенье,
В нём волки-роботы, мое изобретенье,
На полную луну завоют в унисон.
AgeAlex
