Если бы Бог назначил женщину быть госпожой мужчины, он сотворил бы ее из головы, если бы - рабой, то сотворил бы из ноги; но так как он назначил ей быть подругой и равной мужчине, то сотворил из ребра
Никак не наловчусь выигрывать в шахматы. Хоть бы раз разлинованная двухцветными клеточками доска позволила мне испытать сладостный миг победы.
Все потому, что чужды моей натуре хитроумные комбинации, да к тому же, и в шахматных фигурах не наблюдаю желания объегорить противную сторону. Наоборот, есть в них некая прямизна характера. Едва выстроятся они в исходную позицию, кони, к примеру, тут же полны желания ринуться поскорее в схватку. Хорошо без копыт они, а то бы всю доску исконопатили.
Офицеры тоже не стоят в стороне, держат осанку, всем своим видом показывая презрение к тому, что сметет их возможно вскорости с доски безжалостная судьба.
Туры неторопливы, как и положено тем, кто себе цену знает. Вот-вот в амбразурах их стрелки объявятся. Такое веселье тогда начнется! Давай, валить всех подряд по горизонталям и вертикалям.
Королева, та и вовсе только и ждет, вздорность, положенную природой каждой женщины, проявить в полной мере, потому и разгуливает по доске, как пожелает. Ну, и конечно, чтобы себя со всех сторон показать, вот-де какая я.
Про короля особо говорить нечего. Привык он, что носятся с ним как с писанной торбой, а его дело, мол, щеки лишь надувать. Да в общем, какой с него спрос – не ладан он всегда дышит. На клеточку нет-нет перешагнет и дух потом переводит.
Есть и пешки еще. Героическая, надо сказать, эта публика. Ей бы только голову поскорее сложить во имя, как ни крути, довольно-таки сомнительной победы или призрачной возможности королевой однажды заделаться.
Попробуй-ка вот управиться с таким воинством!
Нет, уж лучше я в шашки… Да не в те, где игроки один другого облапошить за счет изворотливого хода тщатся, а в известного всем простодушного «Чапаева».
Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.
Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: "Будь благословенна!" -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.
А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И - боже правый! - ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало царь.
На свете все преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин,- когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.
Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами...
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
1962
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
