Надрывный протяжный вой разрывает перепонки, вырывая из такой теплой осени. И без
того гудящая голова начинает крошиться как стекло под подошвой. Мерзкий хруст
прерывается очередным воплем. Оцепеневшее тело судорожно принимает положение сидя. В
палату падает свет из коридора, создавая приятный полумрак. Немного поморгав, Савва
выходит в коридор. Сон нарушен, теперь неясно, когда вырубишься. В смотровой орал один из
новеньких. Жесткий кумар выворачивал его наизнанку. Амбал уже был там, явно не в духе
оттого, что слушает этот концерт посреди ночи.
-Слушай меня внимательно, еще один вопль - будешь жрать свои зубы - Амбал являлся одним из
самых добрых санитаров. Это было сущей правдой.
Вывернутый человек испустил еще один протяжный полный боли вопль и задергался на вязках.
Амбал, грустно вздохнул и в два резких, без замаха, удара, вырубил его. Оттянул нижнюю
челюсть, посмотрел, чтобы в самом деле не было выбитых зубов. Вдруг подавится.
Развернувшись, пошлепал досыпать. Два-три часа тишины обеспечены. Проверено временем.
Так же журчала вода. Заникотиненная лампочка раскрашивала фантасмагорическим
оттенком ночь. Третья сигарета подряд лишь усиливала мерзкий вкус во рту. Клочья дыма
плавая по курилке, придавали ей сюрреалистический вид. Мысли отсутствовали, было лишь
восприятие окружающих кадров. Савва начал засыпать. «Зараза, не хватало еще в толчке
отрубится» - эта мысль погнала в палату. Предательская дверь за спиной хлопнула
подтолкнув в спину потоком воздуха. Провал в беспамятство был моментальным.
Утро. Переполненный мочевой пузырь поднимает на ноги и заставляет двигаться. Дверь.
Пружина. Курилка.
То, что утро не задалось, Савва понял, увидев Смурфа. Тот сосредоточенно сгребал из
кафельной утробы рукомойника вылитую кем-то заварку и отправлял в широко раззявленый
рот. Савва хотел сплюнуть от омерзения, но вязкая слюна просто размазалась по подбородку.
«Дерьмо» - Савва рукавом вытер лицо. Встал у «очка» опорожняя мочевой пузырь. Занятие
Смурфа не являлась эстетически непринужденным зрелищем, поэтому Савва, закончив свои
дела, взгромоздился на любимый подоконник и уставился в окно.
Вновь, люди за окном поплыли в тумане. Савва думал, насколько неприхотлив человек глядя на
тех, кто плыл за окном. Возьми любого с улицы и в такой момент чем же он будет
отличаться от Смурфа? Неприятно, но, в принципе, верно.
Спрыгнув, Савва пошел к себе. Близился завтрак, хотелось кофе. Предстояло еще одно
важное дело. Точнее ритуал. По дороге в свою палату, Савва зашел к Сергею Степановичу.
Приблизившись, Савва так же присел на корточки. Как всегда. Ничего не изменилось. То же,
мертвенно-бледное лицо, давно не видевшее настоящего солнца. На висках поблескивал пот.
Савва вытер его ладонью. Глаза. Глаза просто поглощали. Но были отстраненно холодны.
Бесконечно далекие холодные звезды. Или заиндевевшие окна. Савва не увидел в них ничего. Как
обычно. Ни малейшей искры. Только самого себя.
В палате, отодвинув тумбочку, из дырки в полу, прикрытой линолеумом, достал заначку.
Три столовых ложки зернового молотого кофе, несколько раз завернутые в пакет.
Кипятильником вскипятил воду, заварил «медленный» кофе. Сидел, блаженно втягивая
ноздрями чудесный запах.
В такие моменты казалось, что нет ничего вокруг. Ни здесь, ни за забором. Только чарующий запах и ощущение бесконечности.
Удостоверившись, что кофе заварился, Савва пошел в курилку. Персонала пока не было на
горизонте, да и случись что - Крюгер с Амбалом хорошо относились к нему.
Затяжка, дым, глоток. Обжигающая горечь оскомины сменяется легким ореховым
привкусом. Табачный дым дополняет вкус. Смотреть на улицу не хотелось. Савва сидел и
смотрел поверх краски на окне в небо. Голубизна размывалась мазками белых облаков.
Неспешно, они сменяли друг друга, создавая перетекающие волны. Казалось, движение не
останавливается ни на минуту. Менялась только скорость. «Небесный калейдоскоп»
подумалось Савве.
Кофе заканчивалось. Шла вторая сигарета. Савва сидел в одиночестве. Даже мысли
растворились в «небесном калейдоскопе». Казалось, кто-то теплой ладонью гладил по голове.
Хотелось улыбаться.
Горечь остатков кофе напомнила о том, что сегодня важный день. Савва поставил кружку
на подоконник. Открылась дверь, вошел Макс. Савва закуривал третью. Надо было идти.
Завтрак уже вот-вот. Но, хотелось выкурить еще одну. Макс подошел, положил руку ему на
плечо – звал на завтрак. Савва, сделав последнюю затяжку пошел в бесконечный желтый
коридор, Макс, шел следом. Кружка так и осталась одиноко стоять на подоконнике.
Обычный прием пищи. Казалось - добрых четыре десятка людей не могли не сбиться по
компаниям. Но, нет. Компания была только одна. Савва смотрел на людей, заполнявших
столовую. Кажется знакомых, кажется нет. Их было много, но каждый был одинок среди
множества.
Дядя Саня сидел молча, лишь кивнул, в знак приветствия. Витек непривычно задумчивый, сидел
справа уставившись куда-то и напоминал рыбака, следящего за поплавком. Завтрак Савва
осилил быстро, благо безвкусная пища не приносила удовольствия. Наступала пора. Савва
поднялся и не глядя ни на кого понес посуду к окну мойки.
Сдав ее, направился к выходу из столовой. Проходя мимо Амбала с Крюгером, внезапно резко
извернулся и с коротким хаканьем нанес прямой удар Крюгеру в нос. Не дожидаясь ответной
реакции, тут же добавил в челюсть с левой. Крюгер чуть присел, схватившись за сломанный
нос.
-С-с-сука, Савва!
Амбал отреагировал, с присущей людям с такими габаритами, медлительностью. Кулак,
описав короткую дугу вонзился Савве в скулу и тут же второй, щелкнул в челюсть снизу,
превратив окружающий мир во вспышку сверхновой. Неспешно кружится пол, кружится
потолок, да и столы вместе с сидящими за ними вращаются каруселью, только телевизорциклоп статично взирает на столовую черным безжизненным взглядом Сергея Степановича.
- Савка, ну как так? - отец не осуждал. Серые, умудренные жизнью глаза смотрели прямо
внутрь. Папку больше волновало, чтобы сын был за справедливость. Все мальчишки так или
иначе, рано или поздно дерутся. Но отец считал, что главное, за правое дело. И еще он всегда
учил, что надо вставать. Даже если очень больно.
-Ничего, до свадьбы заживет – ободряюще хлопает по плечу.
Савка улыбается разбитыми губами. Больно дергает, но он терпит. Перед отцом не хочет
показывать слабость.
Темнота. Она безгранична. Но что-то в ней есть. Ощущается присутствие чего-то неизменно огромного, живого и неизмеримо чужеродного. Кажется, что паришь в невесомости. Но в то же время, холодный бесчувственный взгляд, пронзающий насквозь и
выедающий нутро, способен низринуть в любой момент. Низринуть туда, где парение
оборачивается бесконечным падением, вызывающим ужас. Потаенный ужас, что заложен в
человеке до момента зачатия.
Савва парил. Но ожидание того, что этот взгляд найдет его в этой тьме, угнетало.
Казалось, давит на плечи само ожидание.
Стыло. Первое, что почувствовал. Было стыло. Он мерз. Открыл глаза. Точнее глаз.
Второй заплыл надолго. Кулаки у Амбала были немаленькие и пользоваться он ими умел.
Можно было не сомневаться - вокруг смотровая. Савва покрутил головой, давя стон. Да,
действительно смотровая. Он на вязках. Все как обычно. Смотровая была восьмиместной.
Савва лежал на третьей койке с правой стороны. Левая сторона палаты была пуста.
Справа от него был парень, которого недавно привели. Находился в отключке и не орал.
Может устал, может отпустило немного. Тот, что слева, дергался что-то еле слышно бубня
гнусным скрипучим голосом. Руки и ноги немного затекли, к тому же откуда-то сквозило.
Савва замерз. Пытаясь чуть повернуться поудобней, дернул шеей и вспышка света отключила
его.
Пробуждение не было необычным. Тупая боль и ощущение холода. Гомон, шорохи, шаги.
Внезапно, в палату вошел запах парфюма, следом – Сергей Александрович с двумя
медсестрами. Бегло взглянув на его соседей, подошел к нему.
- Савва, ты …Слов нет. Поговорим позже. «Двойку» ему, по 5 миллиграмм, внутримышечно,
три раза в день – это было сказано медсестрам. Наталья быстро сделала пометку в журнале.
Оставляя после себя запах не присущий этим стенам они вышли из смотровой.
-ТАААААБЛЕТКИИИИИИ!!!! - раздалось вскоре глубокое контральто со стороны столовой.
Минут через десять появилась напарница Натальи с тележкой. Девушка недавно пришла
работать и Савва ее пока толком не знал. Она пошла справа налево. Сначала посмотрела
соседа, что-то вколола ему и повернулась к Савве. Опустила ему рукав пижамы. «Двойка» -
аминазин и галоперидол. Юморист, придумавший это сочетание наверняка работает в аду
вентилятором.
-Простите, как вас зовут? - спросил Савва.
-Алла - Девушка чуть смутилась.
-Не стесняйтесь, все нормально - Чуть подбодрил ее Савва.
Та, взяла первый шприц. «Ну, что, погнали?!» Саввина мысль была яростно-веселой. Второй
укол прошел так же легко.
Алла, осмотрев третьего пациента и осуществив необходимые манипуляции покатила к
выходу из смотровой.
Резкая волна накатила, внезапно отняв волю. Савва обвис на вязках. «Хочешь испить из
источника - провиси на копье. Глаз я уже отдал» - мелькнуло в голове и он всплыл под потолок.
Внизу, лежали три распяленных тела. Внезапно, резкий порыв сквозняка бросил его вниз.
Звуки флейты проникали в мозг, выдергивая из забытья. Очередной резкий порыв
сквозняка донес запах прелых листьев и сырой земли. Ноги холодило. Савва поежился. Стоять
не имело смысла, идти тем более. Савва был бы рад, вынырнуть из этого омута, но без
посторонней помощи был не способен это сделать. Да и не представлял, кто может помочь.
Он был красив, как сто чертей,
Имел любовниц всех мастей,
Любил животных и детей
И был со всеми мил…
Да полно, так ли уж права
Была жестокая молва,
Швырнув вослед ему слова:
"Он Пушкина убил!"?
Он навсегда покинул свет,
И табаком засыпал след,
И даже плащ сменил на плед,
Чтоб мир о нем забыл…
Но где б он ни был – тут и там
При нем стихал ребячий гам
И дети спрашивали: "Мам,
Он Пушкина убил?"
Как говорится, все течет,
Любая память есть почет,
И потому – на кой нам черт
Гадать, каким он был?..
Да нам плевать, каким он был,
Какую музыку любил,
Какого сорта кофий пил, –
Он Пушкина убил!..
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
