Моя дорогая и ненаглядная императрица.
Такую как Вы женщину забыть просто не представляю возможным.
Прилагаю к этому все усилия, но все тщетно.
Вы все время передо мной, как образ желанный и дорогой.
Я постоянно думаю только о Вас.
Раньше у меня была хотя бы надежда.
Говорят еще, надежда умирает последней.
И вот это последняя моя надежда умерла сейчас.
Теперь ясна причина Вашего отказа, почему Вы отказали мне тогда.
Когда мы виделись с Вами последний раз.
Непонятен правда выпад 3 января мне до сих пор.
Все и так было понятно, зачем было сыпать соль на рану?
Может звезды так легли, не знаю.
Все предельно мне сейчас ясно.
Своим рылом я не лезу в чужой огород.
Ну и разлюбить Вас у меня не получается сейчас.
Как я не пытался это сделать.
Сердцу говорят не прикажешь кого любить.
Как так случилось, я просто не понимаю.
Где взять мне силы забыть, такую женщину как Вы?
Если бы мне предложили сейчас все сокровища мира за Вас.
Я сказал бы нет.
Зачем мне все сокровища мира, без Вас, моя дорогая и ненаглядная императрица?
Еще не осень - так, едва-едва.
Ни опыта еще, ни мастерства.
Она еще разучивает гаммы.
Не вставлены еще вторые рамы,
и тополя бульвара за окном
еще монументальны, как скульптура.
Еще упруга их мускулатура,
но день-другой -
и все пойдет на спад,
проявится осенняя натура,
и, предваряя близкий листопад,
листва зашелестит, как партитура,
и дождь забарабанит невпопад
по клавишам,
и вся клавиатура
пойдет плясать под музыку дождя.
Но стихнет,
и немного погодя,
наклонностей опасных не скрывая,
бегом-бегом
по линии трамвая
помчится лист опавший,
отрывая
тройное сальто,
словно акробат.
И надпись 'Осторожно, листопад!',
неясную тревогу вызывая,
раскачиваться будет,
как набат,
внезапно загудевший на пожаре.
И тут мы впрямь увидим на бульваре
столбы огня.
Там будут листья жечь.
А листья будут падать,
будут падать,
и ровный звук,
таящийся в листве,
напомнит о прямом своем родстве
с известною шопеновской сонатой.
И тем не мене,
листья будут жечь.
Но дождик уже реже будет течь,
и листья будут медленней кружиться,
пока бульвар и вовсе обнажится,
и мы за ним увидим в глубине
фонарь
у театрального подъезда
на противоположной стороне,
и белый лист афиши на стене,
и профиль музыканта на афише.
И мы особо выделим слова,
где речь идет о нынешнем концерте
фортепианной музыки,
и в центре
стоит - ШОПЕН, СОНАТА No. 2.
И словно бы сквозь сон,
едва-едва
коснутся нас начальные аккорды
шопеновского траурного марша
и станут отдаляться,
повторяясь
вдали,
как позывные декабря.
И матовая лампа фонаря
затеплится свечением несмелым
и высветит афишу на стене.
Но тут уже повалит белым-белым,
повалит густо-густо
белым-белым,
но это уже - в полной тишине.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
