Философия целый век бьется, напрасно отыскивая смысл в жизни, но его — тю-тю: а поэзия есть воспроизведение жизни, и потому художественное произведение, в котором есть смысл, для меня не существует
Шлёп-шлёп, плюх-плюх... Как ещё передать противный стук падающих из крана капель?
... Варе надоело подбирать синонимы к осточертевшим звукам, и она пошла на кухню, чтобы покрепче закрутить кран. Настроение было не ахти какое, ей вдруг захотелось погрустить за чашечкой кофе и сигаретой. Поэтому сначала она кран открыла, а потом, набрав воды в чайник, закрутила что есть сил. В это движение она вложила всю свою женскую ненависть, которую испытывала к Вадику. Пока закипала вода, а затем в турке варился кофе, Варя вспоминала их последнюю встречу, как Вадик спокойно сказал, что у него есть другая, предложил остаться друзьями. Ещё чего! Нам таких друзей не надобно, убеждала себя Варя. А память, как назло, подсовывала самые волнующие и приятные мгновения их романа. Но кофе с сигаретой привели в порядок растрёпанные мысли, Вадик был послан к чёртовой бабушке, захотелось чего-то необыкновенного. А что, ей всего лишь двадцать семь, не так уж и много. Ещё есть какая-то частичка того, что называется "всё хорошее впереди".
Хотя... Уже у многих ровесниц и мужья, и дети, и счастье в глазах. "Ладно, со счастьем пока погодим, а вкусняшка бы мне не помешала", - подумала Варя. Ещё с детства у неё была привычка все неприятности заедать чем-то вкусненьким. Но холодильник не обрадовал, предложив остатки супа и парочку сосисок. Конфет тоже не было. В корзинке для фруктов лежал один апельсин, из тех, что они с Вадиком покупали ещё три дня назад...
Ну что ж, апельсин так апельсин. Хм, почему-то вспомнилось "стадион, так стадион". Стало даже весело. Варя взяла нож и начала делать надрез на оранжевой кожице, чтобы легче было чистить.
- Ой! - прозвучало где-то рядом. Варя подумала, что ей показалось, и продолжала резать.
- Ну больно же, ай! - тот же голос. Варя положила нож. Посмотрела на апельсин:
- Ты, что ли? Ещё чего не хватало. Нет-нет-нет, так не бывает, - сказала Варя и попробовала отделить кожицу апельсина.
- Ну пожалуйста, не чисть меня. Я тебе пригожусь, - сказал апельсин.
"Прям колобок какой-то, - подумала Варя, пожав плечами, - не ешь меня, заяц, ага, ещё и песенку споёт, да?"
- Ладно, живи, - пробормотала она и пошла в комнату. Там её заждалось любимое кресло и белый ноутбук, опять же, подарок Вадика. Да что ж такое, никуда от него не деться...
Погрузившись в дебри интернета, Варя попыталась забыть неприятности. Грусть понемногу отошла. Любимые песни, игры, соцсети, где своя жизнь, друзья, которые далеко, и она возможно не увидит их никогда, - всё это отвлекало и одновременно наполняло каким-то эрзац-удовольствием.
Вдруг что-то прохладное коснулось её запястья. Апельсин. Ничего себе! Варя отдёрнула руку, но рыжий фрукт остался висеть в том же положении. Она захлопнула ноутбук и попыталась взять апельсин. Он не сопротивлялся и уютно устроился на Вариной ладони. О боже, ещё и замурлыкал!
- Апельсины не мурлычат! - громко сказала Варя.
"Можно подумать, они летают и разговаривают", - возразил внутренний голос где-то из левого подреберья. Варя улыбнулась и увидела, как надрез на апельсине раздвинулся и показался глаз. Без ресниц, правда, но и такой был хорош. Ярко-желтая радужка с коричневыми и зелёными вкраплениями. Чёрный зрачок, немного увеличенный. Оранжевые веки: верхнее и нижнее. Не было сил удивляться, хотелось спать, несмотря на выпитый недавно кофе.
- Положи меня в холодильник, - тихо произнес апельсин, - так я дольше сохранюсь.
- Да-да, конечно, - ответила Варя, зевнув. Жёлтый глаз смотрел на неё, и казалось, что из-под кожуры выглядывает тёплое летнее солнце, только маленькое.
Варя положила апельсин в холодильник, подстелив льняную салфетку, и ушла в спальню. Засыпая, с улыбкой вспоминала всё, что с ней произошло накануне. О Вадике, кажется, забыла и вовсе...
Утром, собираясь на работу, Варя вспомнила об апельсине. Достала его из холодильника, умыла, вытерла салфеткой и положила на блюдечко. В компании завтракать всё же веселей. Она отварила сосиски, намазала хлеб маслом, приготовила кофе. Стала есть. И вдруг странная тошнота подступила к горлу. Догадки были неутешительными и как гром с ясного неба. Как быть, куда бежать, оставить или...
Апельсин взлетел, мягко опустился на плечо Вари, тихо сказал:
- И не думай даже. Вырастим.
Думать всё же пришлось, Но совсем о другом. Например, говорить ли Вадику. А зачем? Если он легко променял её на другую, то и отцом будет таким же. А вдруг она ошибается, и всё совсем не так? А ещё она думала о нерождённом сыне, проклинала токсикоз, беседовала с апельсином и ходила с ним гулять к озеру, которое было недалеко от дома. Там плавали утки, у берега густо росли камыши, а по воде пробегала лёгкая рябь. Было спокойно и совсем не грустно. Апельсин то дремал, уютно примостившись на Вариной ладони, то залетал к ней на плечо и заводил разговоры.
Однажды во время очередной беседы апельсин вдруг воскликнул:
- Смотри, кто идёт!
Прямо навстречу Варе шёл Вадик с новой подругой. Варино сердце заколотилось с бешеной скоростью, а сама она старалась делать вид, что ей всё равно. Вадик, увидев её, сразу стал что-то быстро говорить своей спутнице, а проходя мимо, даже не взглянул в сторону Вари. Придя домой, она легла, почувствовав что-то неладное внизу живота. Тянущая боль не давала покоя, тревога за здоровье ребенка заставила вызвать скорую. Врач подтвердил догадки Вари, и её с угрозой выкидыша отвезли в больницу.
Апельсин остался в квартире один. Он то летал по комнате, то лежал на столе, застеленном белой льняной скатертью с вышитыми красными маками по краям. Он не мог открыть холодильник. Начал усыхать. Кожура стала твердой и тонкой, глаз почти не открывался.
Прошла неделя. Варя выписалась из больницы. Всё обошлось, ребёнка сохранили. Когда она зашла в квартиру, увидела грустную картину. На столе лежал полувысохший апельсин, не подававший признаков жизни.
- Эй, дружище, ну скажи хоть что-нибудь! Чем же помочь тебе? - воскликнула Варя. Она взяла в руки апельсин, почувствовала, что тот шевельнулся, обрадовалась.
- Я скоро умру, - сказал апельсин тихим хриплым голосом. - Но ты не расстраивайся, пожалуйста. У меня есть косточки внутри. Ты посади их в землю, поливай. Глядишь, там и росток появится. Вырастет апельсиновое дерево, даст плоды. Будете их есть с малышом и меня вспоминать. А может, и чудо случится какое-нибудь. Ну, вот и всё. Прощай, моя дорогая...
И замер. Варя поцеловала сморщенную сухую кожицу апельсина и принялась за дело. Сбегала за землёй. Добыла косточки апельсина. Посадила их в большую кадку и полила.
...
- Женька, иди завтракать! - позвала Варя. Из комнаты со смехом выбежал трехлетний малыш. Рыжие кудряшки обрамляли милое личико, широко-распахнутые светло-карие, почти жёлтые, глазки-солнышки смотрели на Варю удивлённо и озорно.
- Мама, там апельсины поспели! Давай их есть! - воскликнул Женька.
- Сначала завтрак, а потом апельсины! - Варя попыталась быть строгой, но ничего не получилось. Она схватила сына в охапку, и, смеясь, понесла на кухню. Там они позавтракали, затем пошли смотреть на апельсины. Деревце из косточки выросло довольно большим. Плодов оранжевых было несколько. Варя осторожно сорвала их и положила в плетёную корзинку. Сбегала за ножом и стала чистить апельсины. Первый, второй, третий...
- Ой! - услышала она, сделав небольшой надрез. Посмотрела на Женьку. Тот молчал и глядел удивлёнными глазами на Варю. Она положила нож, взяла третий апельсин, прижала к щеке, прошептала:
Это тоже пройдёт, но сначала проймёт,
но сперва обожжёт до кости,
много времени это у нас не займёт
между первым-последним «прости».
Это будет играть после нас, не простив,
но забыв и ногой растерев,
принимая придуманный нами мотив
за напев, погребальный напев.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
