Гений, прикованный к чиновничьему столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением при сидячей жизни и скромном поведении умирает от апоплексического удара
просто надо было "пережевать" этот фильм. Потребность такая была. Без претензий на критику
После просмотра захотелось все разобрать по винтикам и сложить заново. И - надо же! Настолько все умно сделано, что складывается в ту же картинку! Нет лишних деталей, нет несоответствий, ляпов. Я не буду говорить о великолепных Данст и Камбербэтче и прочих актерах. Все на высоте. Мне очень хочется порассуждать о том, как нас легко обмануть. Любого. И зрителя в том числе. И еще о том, какое Зло злее и коварнее, а какое вовсе и не Зло. Впрочем, поехали!
Вроде, Джейн Кэмпион с самого начала в двух словах нам рассказала фильм, а потом бросала, не жалея, такие увесистые, жирные подсказки! И все равно не верилось!
- Слова Питера в начале за кадром про то, что он никому и никогда не даст обидеть мать
- Эпизод с кроликом – никакой он не мягкий. Холодный
- Обещание матери все уладить
- Вырезал маленькую полоску кожи из трупа умершего от болезни животного. Зачем? До этого в фильме делался акцент на том, что даже подходить к трупу животного, умершего от этой болезни (забыл название) страшно.
- Сказал Филу, то отец считал его слишком сильным и недобрым. Фил усмехается, но я-то уверен, что это правда. Я-то уже понял.
- Откуда достал кожу для веревок?
- Почему такой акцент оператор делает на пораненную руку Фила, когда он вытягивает веревку и кровь его смешивается с водой, где вымочена веревка. Это смерть.
Но Кэмпион, давая подсказки, все же ловко заметает следы.
- Когда мы видим, что Питер вырезает полоску кожи с трупа коровы, мы вспоминаем препарированного кролика и думаем, что это для медицинских экспериментов. Точнее, можем так думать, давая Питеру шанс.
- Когда оператор подчеркнуто внимательно крупным планом смотрит камерой на вымачивание веревки Филом, когда вода смешивается с кровью из раны на пальце, то еще секунда-другая и все зрители поймут, что это Смерть! Но тут эту сцену перебивает еще более сильная – ожидаемая эротическая с раскуриванием самокрутки, и зритель отвлекается.
И вот Фил болен. Он так нелеп в туфлях и новом сюртуке. Он еле спускается по лестнице. Роуз мышонком метнулась в угол и затравленно на него смотрит. У него не нашлось пары слов для нее – ни злых, ни добрых, ни нейтральных. Последние силы потратить на Роуз? Зачем?
– Где мальчик? Я докончил веревку, хочу отдать, – в полубреде ищет Питера глазами Фил.
– Я передам, – говорит брат.
Фил смирился, потух, и мы понимаем, что он уже не вернется. Повозка увозит братьев в бесконечность, туда, где есть врач, больница и… морг.
Фил лежит на столе. Его омывают, одевают, бреют. Великое одиночество кончилось.
Питер ночью смотрит в окно и видит, что мать с отчимом вернулись. По дороге к подъезду они остановились, обнялись и целуются. Все будет хорошо? Ой ли. Но на сегодня Питер сделал для мамы все, что мог. Он задумчиво перебирает змею-веревку, бросает на пол и задвигает под кровать. Потом снимает ботинки, навязанные Филом, и надевает свои белые кроссовки. Страница закрыта. «Сильный и недобрый».
Почему же произошло сближение Питера и Фила?
Фил не так прост, как мы видим. Бессмысленная, на первый взгляд, выходка с поджогом бумажного цветка, как выяснилось позже, была уроком, который Фил хотел преподать пацану. В дальнейшем Фил, все же через ворчание и недовольство, делает скрытые попытки сойтись с посторонними ему людьми (матерью с сыном), которые взломали его Одиночество, а, главное, сманили из этого Одиночества брата. Роуз не идет на это, тупо безумно боясь его и переставая соображать в его присутствии. Я сейчас говорю о неудавшемся совместном музицировании, когда Фил великолепно подыграл Роуз на своем струнном (банджо, наверное) и даже вышел из комнаты. Питер же пошел на сближение, когда ему представился шанс.
Но тут, вроде бы случилось такое, что Фил должен был стереть Питера в порошок. Юноша застукал его в его тайнике, за его, можно сказать, интимным ритуалом – омовением и тела, и души. Фил был взбешен и чуть не убил паренька. Почему же потом приблизил? Может, именно потому, что Питер разрушил его Великое Одиночество, раскрыл его секрет. Теперь можно делиться, теперь возникла какая-то связь. Что тут еще важно? И позже становится понятно – да, оно. Питер может… «видеть», как загадочный погибший друг из прошлого Фила. Питер сам нашел тайник Фила, который много лет никто не мог обнаружить. Тут начинается немного «Горбатая гора»… Но не навязчиво, легким флером таким. Суммарно - гипердружба с ковбоем-наставником, платочек его у тела, ритуал у воды, старые журналы с физкультурниками, ну и описанный выше эпизод с сигаретой и поцелуем. Впрочем, отвлеклись, докончу про «видеть». Фила сразило, как Питер разгадал его ребус про то, на что похожа гора. Питер не задумываясь дал тот же ответ, что погибший кумир Фила. Пес, лающий пес. Причем сказал, что увидел это сразу.
Пес. Власть пса. Кульминация близко.
Почему Питер так нервничал, когда Фил ругался и орал на его мать из-за шкур? Кстати, еще одна не до конца понятная мне тема – почему все же она буквально впихнула эти шкуры индейцам? Но, не отвлекаемся – пока о другом. Питер прямо извелся весь, а потом подарил полоски шкуры Филу. Как Фил был тронут! Последняя дамба разрушилась. Теперь тут все твое, мальчик, все для тебя. Теперь – это ранчо твой дом навсегда… Да, старина Фил плакал. А Питер нервничал, потому что решал: убить – не убить. И решил убить. Папа-алкаш прям в корень смотрел! Недобрый и сильный.
А дальше Питер «вальсирует» с трупом. Ставит эксперименты, психологические в том числе. Так что, наше будущее – Питер? Наше настоящее – безумное, вечное Одиночество, уступающее Злу?
Еще хотелось бы сказать пару слов об отношении братьев, новобрачных, матери и сына… В этом фильме, вообще, все великолепно структурировано и распадается на пары, синтезируясь вновь в бескрайние, полные одиночества, просторы Монтаны. Какой вид из окна ранчо, заметили? Красивое единственное дерево на лысой равнине, за которой начинается такая же лысая гора. Красота… Но выть хочется. Поэтому, достаточно, пожалуй.
О Ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц, в трех лицах Божества!
Дух всюду Сущий и Единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто все Cобою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем - Бог!
Измерить океан глубокий,
Cочесть пески, лучи планет
Xотя и мог бы ум высокий, -
Тебе числа и меры нет!
Не могут духи просвещенны,
От света Твоего рожденны,
Исследовать судеб Твоих:
Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает, -
В Твоем величьи исчезает,
Как в вечности прошедший миг.
Хаоса бытность довременну
Из бездн Ты вечности воззвал,
А вечность, прежде век рожденну,
В Cебе Cамом Ты основал:
Cебя Cобою составляя,
Cобою из Cебя сияя,
Ты свет, откуда свет истек.
Cоздавый все единым Словом,
В твореньи простираясь новом,
Ты был, Ты есть, Ты будешь ввек!
Ты цепь существ в Cебе вмещаешь,
Ее содержишь и живишь;
Конец с началом сопрягаешь
И смертию живот даришь.
Как искры сыплются, стремятся,
Так солнцы от Тебя родятся;
Как в мразный, ясный день зимой
Пылинки инея сверкают,
Вертятся, зыблются, сияют, -
Так звезды в безднах под Тобой.
Светил возженных миллионы
В неизмеримости текут,
Твои они творят законы,
Лучи животворящи льют.
Но огненны сии лампады,
Иль рдяных кристалей громады,
Иль волн златых кипяший сонм,
Или горящие эфиры,
Иль вкупе все светящи миры -
Перед Тобой - как нощь пред днем.
Как капля в море опущенна,
Вся твердь перед Тобой сия.
Но что мной зримая вселенна?
И что перед Тобою я?
В воздушном океане оном,
Миры умножа миллионом
Стократ других миров, - и то,
Когда дерзну сравнить с Тобою,
Лишь будет точкою одною:
А я перед Тобой - ничто!
Ничто! - Но Ты во мне сияешь
Величеством Твоих доброт;
Во мне Себя изображаешь,
Как солнце в малой капле вод.
Ничто! - Но жизнь я ощущаю,
Несытым некаким летаю
Всегда пареньем в высоты;
Тебя душа моя быть чает,
Вникает, мыслит, рассуждает:
Я есмь - конечно есть и Ты!
Ты есть! - Природы чин вещает,
Гласит мое мне сердце то,
Меня мой разум уверяет,
Ты есть - и я уж не ничто!
Частица целой я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей Ты телесных,
Где начал Ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной.
Я связь миров повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь - я раб - я червь - я бог!
Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшел? - безвестен;
А сам собой я быть не мог.
Твое созданье я, Создатель!
Твоей премудрости я тварь,
Источник жизни, благ Податель,
Душа души моей и Царь!
Твоей то правде нужно было,
Чтоб смертну бездну преходило
Мое бессмертно бытие;
Чтоб дух мой в смертность облачился
И чтоб чрез смерть я возвратился,
Отец! - в бессмертие Твое.
Неизъяснимый, непостижный!
Я знаю, что души моей
Воображении бессильны
И тени начертать Твоей;
Но если славословить должно,
То слабым смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к Тебе лишь возвышаться,
В безмерной радости теряться
И благодарны слезы лить.
1780 - 1784
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.