Большие теплые капли стучались в мою ладонь, напрашиваясь в друзья. Разбиваясь насмерть, они с удивлением стекали по ладони, сливались на тыльной стороне в новые капли поменьше, которые, так и не найдя единения со мной, разочарованно срывались вниз. Я не понимал, как мне поступать. Если я хотел принять их дружбу, мне бы надо было как-то открыться навстречу им? Они бы проникли в меня, смешались с кровью. Может, они как-то измерили мою суть или (меняя букву) изменили бы мою суть? Может, я физиологически изменился бы? Эдакий Человек Дождя. Скорее, Человек-Дождь. А по факту, человек, простудившийся в дождь.
Я опустил руку, вышел из-под навеса и поднял лицо к небу. Огромная капля тут же угодила мне в правый глаз. «Вот так дружба», — я забежал обратно. Запахло сиренью. «Нет, уже не выманишь, дружок», — подумал я. Дождь извинялся и пытался мириться. Ветер поменял направление, и косые струи тут же принялись мыть мои туфли. Мы с Ликой отступили на шаг. Дождь разочарованно прошелестел по ступенькам парадного и ушел на мостовую. Запахло намокшей горячей пылью. «Уже совсем лето», — подумал я, глядя на пузырящиеся под солнцем лужи. Дождь понял, что задача с олицетворением себя ему не по зубам; поник, стал собираться домой. Мне стало грустно, и я почувствовал себя предателем. Не то, что Белла Ахатовна...
— Смотри, — Лика ткнула меня в бок, — Смотри, какая радуга!
Я понял! Он простил меня. Уходя, он подарил нам радугу.
— Спасибо, друг! —я выглянул наружу.
Последняя огромная капля звонко шмякнулась в лоб. Все-таки он претендовал на «Июльский дождь» —требовал от меня анализа и переосмысления. Нет уж, Марлен Мартынович, всему свое время! У меня — июнь!
Время за полночь медленным камнем,
За холодным стеклом ни шиша.
Только мы до утра тараканим,
Насекомую службу верша.
В эту пору супружеской пашней
Рассыпают свои семена
Обитатели жизни всегдашней,
Не любившие нас дотемна.
Разве дома тебя не ругали
За привычку в такие часы
Разминаться по стенке кругами,
Вдохновенно топорща усы?
В эту пору внутри организма
Незакатное пламя бело,
Но, как яркий пример атавизма,
Нелетавшее дремлет крыло.
Не кори, что в ближайшую среду
Тихомолкой в кухонном тряпье
Я с родительской площади съеду,
Изменив тараканьей тропе.
Но, зайдя к тебе прежде за плинтус,
Керосину хлебнуть задарма,
Я от слез неожиданных слипнусь,
И проститься не хватит ума.
Для того ли мы дни раздарили,
Как реликтовый бор под пилу,
Чтобы нас, наконец, раздавили
На чужом пенсильванском полу?
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
