Говорят, среди следователей бытует поговорка: «Врет, как очевидец». Ее смысл, в какой-то мере, стал понятен мне, когда к нам, в Новосибирский Академгородок, приехала делегация ученых из Германии, тогдашней ГДР.
Пока заграничных гостей мы водили по своим лабораториям, показывали оборудование и говорили о перспективе совместных научных исследованиях, незаметно подошла суббота.
У нас тогда как-то сам по себе сложился обычай, что летом на выходные мы выезжали моторными лодками на острова посреди Новосибирского водохранилища или, как его называют в народе, Обского моря. Места там удивительной красоты. Каждый остров окаймлен роскошными пляжами в то время как середина его утопает в зелени.
Водку для пикника в тот раз покупать мы не стали. Зачем идти в магазин, если накануне в одной из лабораторий получили двадцати литровую бутыль спирта, чистейшего ректификата. Часть его мы и решили оприходовать для укрепления, так сказать, дружбы между российскими и немецкими учеными.
Однако, когда кинулись в последний момент отлить из бутыли животворящую жидкость, под рукой никакой тары не оказалось. После недолгих поисков обнаружили в соседней лаборатории пустые бутылки из-под денатурата. Недолго думая тут же дали их лаборантке вымыть, а потом в них разлили спирт.
Рыбалка, уха, катание на водных лыжах, ну и, конечно, обильные застолья на чистом воздухе, на которых спирт лился рекой, пришлись по душе иностранным гостям. Во всяком случае, внешне они были в полном восторге. Мы тоже были довольны, что угодили им своим хлебосольством, и думаю, что те два дня посреди Обского моря надолго остались у них в памяти.
Через несколько дней после этого пикничка наши иностранные коллеги благополучно убыли к себе на родину, увозя с собой, надо думать, богатые впечатления о русском гостеприимстве. У нас же вскоре их посещение было забыто. Разве упомнишь всех, кто приезжает к нам по работе или, просто, чтобы развеяться от своих каждодневных рутинных дел.
Вспомнили мы об этих немцах только через год, когда в Академгородок приехала, но уже в другом составе, опять делегация из Германии. Некоторое время с ними все шло по накатанной, пока один из немцев в неформальном разговоре не огорошил меня вопросом, заданным с нескрываемым любопытством: на само ли деле у нас пьют денатурат без особого вреда для своего здоровья?
Я поначалу, мало сказать, опешил, а потом поинтересовался, с какого перепуга он так решил? Немец немного помялся прежде чем объяснил, что это ему стало известно от его коллеги, который посещал нас в прошлом году. Тут до меня, наконец, стало понемногу доходить, откуда растут ноги. Все дело было, конечно, в бутылках, по которым мы разлили спирт, и этикетки с которых в спешке никто сорвать не удосужился.
Как мог, я попытался растолковать немцу, откуда сыр-бор загорелся, но, думаю, безуспешно. В ответ он, будучи вежливым человеком, спорить не стал. Однако можно было заметить невооруженным глазом, что согласился он с моим объяснением исключительно из деликатности. На лице у него так и было написано: мели, мол, Емеля, твоя неделя.
Потом к нам приезжало еще несколько групп инженеров и ученых из Германии, и в каждой из них находился человек, который задавал, кто с опаской, кто с любопытством, один и тот же вопрос: правда ли, что мы угощаем своих гостей денатуратом. Что тут скажешь? Живучей оказалась отлитая, не без нашей, конечно, помощи, немцами пуля.
Это была шутка. Рассказ о том. как рождаются вымыслы. Скорее всего, те немцы, которые пили из бутылок из-под денатурата, знали, что они пили спирт, но, когда они рассказывали об этом своим коллегам, эффект испорченного телефона сделал свое черное дело.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю
Слугу, несущего мне утром чашку чаю,
Вопросами: тепло ль? утихла ли метель?
Пороша есть иль нет? и можно ли постель
Покинуть для седла, иль лучше до обеда
Возиться с старыми журналами соседа?
Пороша. Мы встаем, и тотчас на коня,
И рысью по полю при первом свете дня;
Арапники в руках, собаки вслед за нами;
Глядим на бледный снег прилежными глазами;
Кружимся, рыскаем и поздней уж порой,
Двух зайцев протравив, являемся домой.
Куда как весело! Вот вечер: вьюга воет;
Свеча темно горит; стесняясь, сердце ноет;
По капле, медленно глотаю скуки яд.
Читать хочу; глаза над буквами скользят,
А мысли далеко... Я книгу закрываю;
Беру перо, сижу; насильно вырываю
У музы дремлющей несвязные слова.
Ко звуку звук нейдет... Теряю все права
Над рифмой, над моей прислужницею странной:
Стих вяло тянется, холодный и туманный.
Усталый, с лирою я прекращаю спор,
Иду в гостиную; там слышу разговор
О близких выборах, о сахарном заводе;
Хозяйка хмурится в подобие погоде,
Стальными спицами проворно шевеля,
Иль про червонного гадает короля.
Тоска! Так день за днем идет в уединеньи!
Но если под вечер в печальное селенье,
Когда за шашками сижу я в уголке,
Приедет издали в кибитке иль возке
Нежданая семья: старушка, две девицы
(Две белокурые, две стройные сестрицы),-
Как оживляется глухая сторона!
Как жизнь, о боже мой, становится полна!
Сначала косвенно-внимательные взоры,
Потом слов несколько, потом и разговоры,
А там и дружный смех, и песни вечерком,
И вальсы резвые, и шопот за столом,
И взоры томные, и ветреные речи,
На узкой лестнице замедленные встречи;
И дева в сумерки выходит на крыльцо:
Открыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо!
Но бури севера не вредны русской розе.
Как жарко поцелуй пылает на морозе!
Как дева русская свежа в пыли снегов!
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.