Привычка находить во всем только смешную сторону - самый верный признак мелкой души, ибо смешное лежит на поверхности
(Аристотель)

Проза

Все произведения Избранное - Серебро Избранное - Золото

СексСимвол

Как-то в нашей котельной, которую я обслуживал по всякой там автоматике и КИПам, появился колоритный персонаж. Звали его Юра. Имел он прозвище Юраха-Не-Теряй-Замаха, или по-простому, Замах. Мужик лет сорока пяти, из местных.

Позже выяснилось, что и фамилия у него была созвучна прозвищу – Замацкий.

Где бы Замах ни появлялся, в какой бы компании не показывался, он с ходу становился центром внимания. Он был Актёр с большой буквы в своём Театре Самого Себя. Поражал коллектив бескрайним жизненным оптимизмом, не сходящей с лица идиотской улыбкой, казарменным юмором исключительно на темы межполовых отношений и невероятной эквилибристикой на чём угодно – на стульях, столах, водопроводных трубах, крановых стропах, ограждениях и просто на ровном месте. Стойки, сальто, позы йоги, шпагаты, пируэты, па-де-де в ассортименте.

Пил, конечно, Замах всё что льётся и булькает. При этом в трезвом состоянии его было не отличить от пьяного. Потому, что видимость шута была при нём перманентно, трезвый он, пьяный ли, речи о бабах и тотальном трах-тарарахе извергалась из уст его постоянно и искромётно. Гимнастом он себя проявлял, видимо, при любом достигнутом градусе. Надо заметить, никто его уж совсем пьяным в стельку не видел, хоть собутыльники порой от выпитого в равной мере валились под стол. Юраха замаха не терял никогда.

Гнали его с работы часто. С таким темпераментом положительных отзывов начальства заработать было трудно, и Юра на одном месте никогда не засиживался. Однако оптимизма у мужика было хоть отбавляй. И хоть он не ходил в фаворитах у местных боссов, но в любой более люмпенизированной компании он, конечно, был своим в доску.

Предположим, захожу я в котельную в бытовку кочегаров. Из бытовки доносится жеребячий ржач, табачный дым валит коромыслом. Юраха по Станиславскому держит мизансцену.

–… ну и хрен ли вы думали? Она ж по мне всю неделю страдала, места себе не находила. Встречаемся, значт, давеча на улице. Юр, ты чё не заходишь? Дак ты ж не приглашаешь, Галь. Дак я же ещё не решила, Юр. И сколько, говорю, ты думать будешь? Время, конечно, у тебя ещё есть, подумать-то. Года четыре. Потом всё. Что всё, Юр? Да всё, Галь. Что всё? Это, да? (Жест дланью ниже ремня) Совсем? Да то, Галь, что через четыре года я стану забывать, как ты выглядишь. Старческий маразм, тугоумие, дисциркуляторная энцефалопатия (выговорил без запинки!), ишемия головного мозга. А не то, Галь, что ты щас подумала… нет, не то, Галь. Не дождёшся!!!

Гомерический хохот брутальных мужиков прерывает чётко сыгранную мизансцену. Когда я захожу в бытовку, Юра уже висит аки обезьяна на водопроводной трубе вверх ногами.

( Я, конечно, привёл здесь самый цензурный вариант Юриных баек. А так то, что он обычно вещал на эту тему, никакому опубликованию не подлежит.)

Вот такой персонаж. Я как-то в праздном разговоре назвал его секс-символом. Мужики сначала не поняли, о ком это я. Потом допёрли. Им понравилось. С тех пор Юра обрёл второе прозвище, которым был он ужасно горд.

Потом появилась Майя.

Когда-то с этой Майей я был весьма близок. Был у меня с ней такой лямурный эпизод, без особых претензий, с житейской скуки. Потом взаимно решили, что на героев серьёзного романа не тянем, и тихо расстались.

Вообще-то Майя была умна и интеллигентна в своём роде. Лет десять-двенадцать назад она с кем-то уехала из нашего небольшого посёлка строить личную жизнь. Где-то в этом преуспела, жила в соседнем губернском городе, даже заведовала каким-то крупным книжным магазином.

Но потом, видимо, пошло всё вкось. Бизнес дал дуба, семья развалилась. Майя решила вернуться в родительский дом и начать новую жизнь. Устроилась на наше краснознамённое предприятие оператором сушильной линии. Следила по компу за серьёзными теплообменными процессами.

Насчёт мужика у неё в тот момент было никак. Она, в принципе, была бы не против возродить отношения со мной, но у меня тогда была любимая женщина. Такая, которую не то, чтоб бросить – изменить ей не мог при всём желании. Бывают такие в русских селениях.

И вот Майя, находясь на смене, получила как-то забой в своём теплогенераторе. Побороть который сама не смогла. Вообще-то с забоями должен бороться сменный кочегар, с ломом и ядрёной матерью, но в тот момент кочегара на месте не оказалось. Потому, что в соседней водогрейной котельной давал свой дивертисман Замах. И кочегар теплогенератора ушёл туда развлечься – попить чайку и посмотреть на Юрахин вертеп.

Сменные операторы, Майины коллеги, иногда заходят в этот вертеп подогнать своих кочегаров на разные тактические прорухи. Поэтому её появление в бытовке никого не удивило.

Зато Майя удивилась по-полной. Замах в тот вечер был особо в ударе, анекдоты лились рекой, трубы дрожали от подъём-переворотов, аудитория рыдала от смеха. Солдафонские байки о приключениях Юры на сексуальном фронте были особенно смачны.

Майя, раскрыв рот, забыла о своём теплогенераторе. Она видела Юру первый раз.

Шнек подачи щепы, забившись, встал аки кавказский ишак у Шурика. Дорогущий мотор-редуктор привода шнека сгорел. Процесс сушки шпона остановился надолго.

Итогом дня был душевный производственный скандал, большой штраф, который Майе и загулявшему кочегару выписал мастер смены и начало её, казалось, искромётного романа с Секс-символом.

Майя потеряла голову. Замах влез в ея любовные никем не занятые чакры всерьёз и надолго.

Как казалось со стороны.

Со своей колокольни Замах её чакры заполнять не спешил. Дама она была ещё я вас умоляю, но чего-то там у них не склеилось. Юраха продемонстрировал лишь несколько показательных звонков Майе по мобильному. С разными уси-пусями, чмоками и заказе солёного огурца на закуску. При всём честном народе, интересующемся чужой жизнью. Потом всё как-то постепенно затихло. Интересующиеся ждали радужных эротических брызг в вербальном юрахином изложении. Их что-то не последовало. Следов бурного романа не обнаруживали даже местные профсоюзные активистки.

При всей запущенности наших с Майей отношений, искорки доверительности меж нами всё ж иногда возникали. И как-то, уже недели через две, она рассказала мне одну любопытную штуку. Разговор за стаканчиком чая получился примерно такой:

– Скучно, Филин. Осточертело всё. Все кругом идиоты, козлы, дебилы и нет в жизне щастья.

– А как же твой мачо? Замах потерял?

– Мачо? Фуячо, блин… Замаха у него и не было изначально. Один фуфыр на показуху.

– А и не скажешь, Май. Энергии хоть отбавляй.

– Сублимация это. А на самом деле инвалид он, не знал что ли? У него ж, как оказалось, там почти ничего и не осталось, из достоинства-то. Отстрелили на какой-то там войне лет тридцать назад. Только… вот что, Филь… я тебе этого не говорила. А ты не слышал. Уж не подведи меня под цугундер.

***********************************************

Вскоре после этого разговора Юраху в очередной раз уволили. Где он болтался зимой, не знаю. Жил, видимо, на небольшую афганскую пенсию.

Ближе к весне встретил я его на соседнем не менее краснознамённом предприятии, что прямо за забором от нашего. Я там тоже иногда обслуживал кой-какие приборы и бывал частенько.

Гляжу – Секс-символ в районе линии лущения шпона местным лымарям что-то забавное рассказывает. Лымари изнемогают от истеричного веселия. Побросали все свои дела и внемлют Юрахе, боясь пропустить малейший изгиб сюжета. Замах вовсю жестикулирует издалека узнаваемыми порнографическими пассажами всех своих рук, ног и эрогенных зон.

– Юр, ты тут что ли? – спрашиваю. Кем ты тут устроился, любвеобильный ты наш?

– Филь, дык… ЗАМ директора… перемать, не видишь что ли?

Местные грохнули ещё сильнее. Замах сканировал аудиторию обычным идиотским взглядом.

Позже его уволили и оттуда.

Автор:	vonDorn
Опубликовано:	15.07.2018 22:00
Создано:	07.2018
Просмотров:	2158
Рейтинг:	0
Комментариев:	0
Добавили в Избранное:	0

СексСимвол

Ваши комментарии

Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться