Я проснулся от грохота.
Чистят крышу, и снежный обломок упал на карниз?
Фома дёрнул ушами, открыл один глаз и сонно мяукнул: дворники, предатели... мяф...
Распахнув окно, я вскрикнул от страха – на карнизе лежали две мохнатые лапы и морда о двух чёрных глазах с кожаным носом. Глаза смотрели жалобно, когти впились в железо и еле удерживали зверька, который тихо пропищал:
– Помогите...
Не осознав, правильно ли, я ухватил пришельца за шкуру загривка и втащил тушку внутрь.
Изобразив страшного кота, Фома выгнул спину и прошипел:
– Ты кто?
– Малая Медведица. Умоляю: остановите коллайдер и запустите атом не справа налево, а слева направо.
Мы с Фомой тупо молчали.
– От неправильного запуска - созвездия падают, Рак и Лев уже разбились. Я вот смогла за вас зацепиться.
– За подоконник, – поправил Фома и подошёл поближе. – А почему не светишься?
– Тепло у вас, мы сияем при низкой температуре, – медвежонка чихнула всем телом, и грязные брызги от мокрой шкуры окутали Фому. Кот брезгливо фыркнул:
– Твою... медведицу! Может её в морозилку? Пусть докажет своё сиятельство!
– Вам надо лететь в Церн, – Малая пренебрегла неверием Фомы, но кот враждебно добавил: Не полечу! Боюсь высоты.
– А на поезде? В Париж, потом до Женевы, а там трамваем до Церна. По времени дольше, но у нас нет выхода. Поездку оплатим.
– Кто тебя послал? – я хотел добавить: «на кого ты работаешь?», но понял, что зверьку не до шуток.
– Большая Медведица. Она уже еле держится.
– И кто нас послушает?
– Найдите Старшего Физика и передайте это, – Малая протянула мерцающую звезду. – Флэшка с нашим посланием от Северного Неба. Южное - тоже гонца пошлёт.
Собирайся, Фома! Не хочу пустого ночного неба - влюблённые поэты умрут от горя.
– Суточные в смету внесите, – Фома любил торговаться.
– Внесём! - согласилась Малая, - Первым классом поедете.
Церн – образцовый швейцарский городок: чистота, порядок, забор вокруг научного центра и полусфера музея с отрезком настоящего коллайдера перед входом. Никакого чуда – то ли газопровод, то ли водопровод – обычная труба. Фома попытался влезть в неё, но я дёрнул его за хвост – некогда, нам ещё Мир спасать.
Экскурсовод всучил билет на лекцию, пригрозив, что иначе не пойдёт к Старшему Физику. Внимая историям о вселенной, мы бродили среди инсталляций. Фома крутил головой и шипел на летающих ящеров. Голограмма казалась реальностью. Я еле вытащил его наружу – он желал остаться на второй сеанс.
Пришёл Физик. Выслушал нас, взял флэшку и ушёл совещаться.
Мы с Фомой гуляли по окрестностям, ели фондю и пили вино.
Физик нашёл нас на третий день, выпил с нами вина и сказал:
– Вас услышали... меняем право налево.
Вернувшись домой, я дождался ночи, распахнул окно и посмотрел на небо: Малая и Большая Медведицы помахали мне лапами.
Остальные созвездия тоже были на месте.
Фома дёргался во сне – ему снились птеродактили.
Коврик - на котором сидела Малая - светится ночами. Фома любит пугать гостей: встанет в центр таинственного мерцания и ощетинившись, изображает чудище; а я - не включаю ночник, экономлю электричество. Пожалуй, под Новый Год, поставлю на коврик ёлку.
Ю. Сандул. Добродушие хорька.
Мордашка, заострявшаяся к носу.
Наушничал. Всегда – воротничок.
Испытывал восторг от козырька.
Витийствовал в уборной по вопросу,
прикалывать ли к кителю значок.
Прикалывал. Испытывал восторг
вообще от всяких символов и знаков.
Чтил титулы и звания, до слез.
Любил именовать себя «физорг».
Но был старообразен, как Иаков,
считал своим бичем фурункулез.
Подвержен был воздействию простуд,
отсиживался дома в непогоду.
Дрочил таблицы Брадиса. Тоска.
Знал химию и рвался в институт.
Но после школы загремел в пехоту,
в секретные подземные войска.
Теперь он что-то сверлит. Говорят,
на «Дизеле». Возможно и неточно.
Но точность тут, пожалуй, ни к чему.
Конечно, специальность и разряд.
Но, главное, он учится заочно.
И здесь мы приподнимем бахрому.
Он в сумерках листает «Сопромат»
и впитывает Маркса. Между прочим,
такие книги вечером как раз
особый источают аромат.
Не хочется считать себя рабочим.
Охота, в общем, в следующий класс.
Он в сумерках стремится к рубежам
иным. Сопротивление металла
в теории приятнее. О да!
Он рвется в инженеры, к чертежам.
Он станет им, во что бы то ни стало.
Ну, как это... количество труда,
прибавочная стоимость... прогресс...
И вся эта схоластика о рынке...
Он лезет сквозь дремучие леса.
Женился бы. Но времени в обрез.
И он предпочитает вечеринки,
случайные знакомства, адреса.
«Наш будущий – улыбка – инженер».
Он вспоминает сумрачную массу
и смотрит мимо девушек в окно.
Он одинок на собственный манер.
Он изменяет собственному классу.
Быть может, перебарщиваю. Но
использованье класса напрокат
опаснее мужского вероломства.
– Грех молодости. Кровь, мол, горяча. -
я помню даже искренний плакат
по поводу случайного знакомства.
Но нет ни диспансера, ни врача
от этих деклассированных, чтоб
себя предохранить от воспаленья.
А если нам эпоха не жена,
то чтоб не передать такой микроб
из этого – в другое поколенье.
Такая эстафета не нужна.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.