Прекрасней всех на свете Аделина,
Все кажется приятным в ней,
И стройный стан, и блеск очей,
Душой добра, и молода, невинна,
Средь майских дней она витала,
Она любви ждала, о юноше мечтала,
Не знала, кто полюбится вдруг ей.
В один из дней весенних, светлых,
Что маем называется в природе,
В туфлях и юбке безмятежных,
Девица шла дорогой к школе,
Цвела она из ярких, теплых дней,
Писатель юноша плененный будет ей.
И все случилось так негаданно, нежданно,
Адель жила не ведала о нем,
А он нечаянно и страстно,
В сердечных муках ей не скажет ни о чем,
Красавица влюбилась в тот же день,
А юноша плененный Аделиной,
Девицу звал невестою своей.
О, милая богиня, как полюбил тебя тогда,
Ты шла, летела по дороге в школу,
Что, наблюдая за тобою из окна,
Любовь вновь в сердце ожила,
Звезда-весна зажглась в ту пору.
Адела поживала очень мило,
И восхитительно, красиво,
Наряд любила одевать,
Легко поклонников менять,
Но диво с ней случилось,
Она внезапно полюбилась,
Андрею другу моему,
Он полюбил ее одну.
Знакомится, поэт решился,
Но только месяц или два,
Сумела наградить его судьба,
Июльским утром отличился,
Красавицу он смело отыскал,
Адель в районе каждый знал,
Узнав ее квартиры адресок,
Желал найти он к ней лазок,
Она слегка была удивленна,
Что юноша пришел сюда,
Ведь к ней не мог прийти так вдруг,
Любимый, ненаглядный друг,
Девица и свежа, и хороша,
Блондинка синеглазая спала,
Знакомство проходило очень мило,
Забавницу Аделу восхитило,
Его прекрасные стихи,
Кругом поклонники одни и дураки,
Она признала жизнь другую,
Волнующую, страстную, иную,
Узнала звать его Андрей,
И что на свете всех смелей,
Он стал сейчас и полюбил ее,
Желая только счастья одного,
Не знала, как ему признаться,
Ведь скоро им судьба расстаться,
На много, много долгих дней,
Чтоб подружился он со сверстницей своей,
Но перед тем как распрощаться,
Оставила свой телефон,
Возможно, пригодится он,
Когда судьба сведет встречаться.
Был счастлив наш писатель и поэт,
Ему желанен, стал весь белый свет,
И рассказать хотел он о любви своей,
Мечтателю и другу из друзей,
Придя ко мне как к другу своему,
Всю изложил историю свою,
Я выслушал и понял все тогда,
Что ждет его нелегкая судьба,
Прекрасно зная этих дам,
Красавицам не видан срам,
Она дала ему понять,
Как счастье нелегко завоевать,
А жизнь печальная судьба,
Когда фантазия-мечта,
Реальностью не станет никогда.
Недолго горевал тогда Андрей,
Стараясь позабыть о ней,
Он ждал, искал ее всегда,
Ведь телефон она не брала никогда,
И в чем причина сладкой муки?
Здесь непонятна цель разлуки.
О, муза так блаженна ты,
Собою, озаряя вечерние закаты,
Как эти заунывные трактаты,
Писатель даришь людям ты.
Писателя Адела полюбила,
Но пожелала только одного,
Чтоб деньги появились у поэта,
Купюры не водились у него,
И скоро охладела та фемида,
Которою любимая слыла,
Жила она сейчас как Афродита,
Беспечная тщеславная краса.
Но что, же изменилось с нею,
В те знойные и летние деньки,
Адель нашла любовь в постели,
Поэт ей глупо посвящал стихи,
Узнав предательство, коварство,
Андрей совсем повесил нос,
Решил чинить самоуправство,
Среди спиртных тяжелых доз.
Последней ночью сентября,
Адель пришла тайком сама,
Ключом, открыв писательскую дверь,
Любя кралась к нему в постель,
Адель невестою считалась,
И точно верь или не верь,
Невинная легла к нему в постель,
Уже желая только одного,
Любовной мукой отучить его,
Тут приключение случилось,
Адель любила и возилась,
Умела делать она все,
И в этом нет секрета у нее,
А в окна солнечное утро октября,
Любимая не выдала себя.
Стоял октябрь месяц летний,
Прекрасная пора теперь настала,
А ветерок дурманил голову весенний,
И муза обнаженная лежала,
Недолго длилось страстное мучение,
Оно как мимолетное видение,
Явилась и исчезла навсегда,
Красавица Адела такова,
Тайком пришла осенней ночью снова,
И стала так желанна и проста,
Окутана туманом пелена,
Но чистая невинная краса,
Любить ласкать поэта вновь готова,
И опустилась в омут страсти,
Забыв про все свои напасти,
Тебе подруга светлых дней,
Любимая поэму посвящаю,
Чтоб ты смогла забыть о ней,
Историю из дневников Вам возвращаю,
Я друга и поэта знал,
Он так любил тебя безумно,
И мне казалось так неумно,
Все- то о чем он так страдал.
Решил с девчонками его я познакомить,
И окончательно судьбу его расстроить,
Представил их Андрею моему,
Красотки глянулись ему,
Анюта посмотрела на него,
А комнату разглядывать не стала,
Как-будто что-то уже знала,
Недумая другого ничего,
Молоденькая юная краса,
Красивая Анюта все стеснялась,
Она мне нравилась сама,
И сидя на диване улыбалась,
А Милочка Андреем занялась,
Она сегодня явно не терялась,
Узнать писателя-поэта так хотелось,
Любить его ей не терпелось,
Ведь Мила милочка была,
Узорные чулки она одела,
И пристально в глаза его смотрела,
Поэт смотрел в ее глаза,
Она приемы обольщения знала,
Сама прекрасно понимала,
Пусть тон любви не будет строгий,
И нужно показать ей ноги.
О технике стихосложения говорить не буду, никто не ждет от нас, скромных любителей, что мы будем писать, как Пушкин или Фет. Но над смыслом я бы поработал. К туфлям, юбке и прочим предметам одежды и обуви эпитет "безмятежные" мало подходит. Одежда может быть яркой или скромной, строгой или соблазнительной, но ни мятежной, ни безмятежной ее обычно не называют. Фемида - это, вообще-то, богиня правосудия. Если девушка не судья или не работница соответствующих органов, то это слово к ней не подходит. Наверное имеется в виду фемина (женщина на латыни).
"Стоял октябрь месяц летний" - эта строка вообще убила. Наверное, имеется в виду, что октябрь был теплый, но фраза выглядит так, что ее можно поместить в сборник ляпов в юмористическом журнал.
Давно уже написано было, кажется что прошла целая вечность, тогда я даже не думал об этом, само как то писалось, бывает начнешь и пошло и пошло, не остановиться.
Давно уже написано было, кажется что прошла целая вечность, тогда я даже не думал об этом, само как то писалось, бывает начнешь и пошло и пошло, не остановиться.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Самосуд неожиданной зрелости,
Это зрелище средней руки
Лишено общепризнанной прелести -
Выйти на берег тихой реки,
Рефлектируя в рифму. Молчание
Речь мою караулит давно.
Бархударов, Крючков и компания,
Разве это нам свыше дано!
Есть обычай у русской поэзии
С отвращением бить зеркала
Или прятать кухонное лезвие
В ящик письменного стола.
Дядя в шляпе, испачканной голубем,
Отразился в трофейном трюмо.
Не мори меня творческим голодом,
Так оно получилось само.
Было вроде кораблика, ялика,
Воробья на пустом гамаке.
Это облако? Нет, это яблоко.
Это азбука в женской руке.
Это азбучной нежности навыки,
Скрип уключин по дачным прудам.
Лижет ссадину, просится на руки -
Я тебя никому не отдам!
Стало барщиной, ревностью, мукою,
Расплескался по капле мотив.
Всухомятку мычу и мяукаю,
Пятернями башку обхватив.
Для чего мне досталась в наследие
Чья-то маска с двусмысленным ртом,
Одноактовой жизни трагедия,
Диалог резонера с шутом?
Для чего, моя музыка зыбкая,
Объясни мне, когда я умру,
Ты сидела с недоброй улыбкою
На одном бесконечном пиру
И морочила сонного отрока,
Скатерть праздничную теребя?
Это яблоко? Нет, это облако.
И пощады не жду от тебя.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.