Мы смысл вещей отдали в рабство слов,
навечно заклеймив названьем.
От безымянных отказались берегов,
бетонно-монолитное отлили мирозданье.
И бьются в клетках части веще-фраз,
крылами задевая прутья.
И на меня таращит красный глаз
Вещь. Я слышу голос: "Нареку тя..."
А ладан – это же смола! Слова...
Но глаз застыл немым укором.
Вещь нареченная мертва, гласит молва.
Слова ж поются лучше хором.
Глас нарекателей летит. Ameno dori...
Он, вроде, даже и красив. Помимо воли
ему внимаю. Льётся песнь в поля рекою.
Но уши закрываю я – глаза открою.
Слова находят суть вещей и дробью жалят.
Хор нарекателей за то поет их громче, слаще хвалит!
А именованные Вещи свинцовой пригоршнею бусин
безмолвно падают к ногам с цельностальных небес, как гуси.
