двукрылая амазонка стиля
белая ночь музыки слогов
где ты изящно ступаешь
танцуешь на побережье
тоски
***
рысь словесности падает с веток
вцепляется в горло миру
переламывает шею
рвёт связки
рычит в упоении
ещё один век пошёл на обед хищной кошке
***
почтальон целует письма
гладит все поочерёдно
прижимает к сердцу рёбрам
или к печени и почкам
представляет вдохновенно
что там пишут что там бают
чьи целует он нейроны
в электрическом экстазе
***
каждое утро книгу бытия открываю с первой главы
с самой первой страницы
с заглавной буквицы
вязь её старославянская расползается
бежит по аксонам
крутит восприятие в лёгкий завиток
утреннего луча на движении шторы
живая тень прирученных растений
ползёт по комнате степенно и неспешно
к своим хозяевам удаляясь
тень верный пёс
антисвет
антипод любого кто встал на пути света
тебе как бы говорят
смотри
вот она твоя тёмная искажённая сторона
куда не дотягиваются фаэтоны фотонов
сияющего гелиоса
всё зависит от угла падения
твоего тела на другое
смотри
как причудливы обводы твоих тёмных мыслей на его изгибах
заползают в потаённое
и сливаются с псами антисвета другого тела
нюхают друг у друга под хвостами
крутятся в приветственном танце
сплетаются в вихре
теряют собственные очертания
объединяются в целое
никто не видит
что они там делают
меняя очертания
глаза устроены не видеть чёрноту
самое интересное я упускаю
Штрихи и точки нотного письма.
Кленовый лист на стареньком пюпитре.
Идет смычок, и слышится зима.
Ртом горьким улыбнись и слезы вытри,
Здесь осень музицирует сама.
Играй, октябрь, зажмурься, не дыши.
Вольно мне было музыке не верить,
Кощунствовать, угрюмо браконьерить
В скрипичном заповеднике души.
Вольно мне очутиться на краю
И музыку, наперсницу мою, -
Все тридцать три широких оборота -
Уродовать семьюдестью восьмью
Вращениями хриплого фокстрота.
Условимся о гибели молчать.
В застолье нету места укоризне
И жалости. Мне скоро двадцать пять,
Мне по карману праздник этой жизни.
Холодные созвездия горят.
Глухого мирозданья не корят
Остывшие Ока, Шексна и Припять.
Поэтому я предлагаю выпить
За жизнь с листа и веру наугад.
За трепет барабанных перепонок.
В последний день, когда меня спросонок
По имени окликнут в тишине,
Неведомый пробудится ребенок
И втайне затоскует обо мне.
Условимся о гибели молчок.
Нам вечность беззаботная не светит.
А если кто и выронит смычок,
То музыка сама себе ответит.
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
