И опять я устала, как часто теперь устаю.
Я сижу за столом, а по левую руку - окно.
За окном - никого. Не гуляют, не пьют, не поют.
Очень тихо на улицах нынче. Такое кино.
Жутковато порой. Иногда одиночка, как тень,
проскользнёт. Всё закрыто - кафе и танцзалы, и проч.
Что случилось? Да мелочь. Такая смертельная хрень.
Не ругайся, послушай, напрасно беды не пророчь.
И вообще - ничего. Ни дурных и ни добрых вестей.
В карантинном аду есть по-своему сладкий уют.
Сочини лучше сказку на случай прикольных гостей,
что на ужин к тебе, как закончится всё, подойдут.
Что? Не веришь? Я - тоже. Зачем же тогда, вопреки,
ты глядишь из окна и мотаешь бессмысленный срок,
вспоминая что где-то за тысячу вёрст, у реки,
есть кусты ежевики, стрекозы, горячий от солнца песок.
У всего есть предел: в том числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист - в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днем, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо - город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то есть к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше - плывут линкоры,
и простор голубеет, как белье с кружевами.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
