Я пью за тех, кто в житейском море
сумел в закатных тенях найти
отсветы юности бригантин,
с печатью возраста дерзко споря.
Мой тост за тех, кто не вязнет в буднях,
в разливе серости, а готов
скрип такелажа, шум парусов
услышать в сумраке вновь и вновь;
засовы сбросив с ворот чугунных
депрессий муторных, распахнуть их
на зовы свежих морских ветров,
весны, мечты и надежды зов;
увидев всю легкокрылость судна
в его полёте, волшебно чудном,
сквозь кипень брызг над волной попутной.
Мне в радость тяжесть заздравной чаши,
её с восторгом я подниму,
но зависть белая всё ж к тому,
кому погодный фактор не важен,
под вёдро, дождь ли судьбы не пляшет,
свои, отвергнув клише юдоли,
он смело пишет роман иль повесть –
дневные звёзды ему не в новость.
Пускай до крови стёрты ступни,
певцам Парнаса на миг сродни,
спел на вершине он в полный голос,
хотя от пропасти был на волос
и знал: внизу его не поймут…
Я на крыше паровоза ехал в город Уфалей
и обеими руками обнимал моих друзей —
Водяного с Черепахой, щуря детские глаза.
Над ушами и носами пролетали небеса.
Можно лечь на синий воздух и почти что полететь,
на бескрайние просторы влажным взором посмотреть:
лес налево, луг направо, лесовозы, трактора.
Вот бродяги-работяги поправляются с утра.
Вот с корзинами маячат бабки, дети — грибники.
Моют хмурые ребята мотоциклы у реки.
Можно лечь на теплый ветер и подумать-полежать:
может, правда нам отсюда никуда не уезжать?
А иначе даром, что ли, желторотый дуралей —
я на крыше паровоза ехал в город Уфалей!
И на каждом на вагоне, волей вольною пьяна,
«Приму» ехала курила вся свердловская шпана.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
