Меня манили говоруны нахальные,
Совсем пропащие или немного психи.
А среди женщин нравились зубоскальные,
А не те, молчаливые, как из тайги, лосихи.
В той круговерти жизненной было такое,
Что вовлекало и восторгало, и было круто ,
Там презирали быт, не хотели покоя,
Там курили, пили, гоняли стихи «по кругу».
Но однажды мне открылась истина остро,
Что за дверь выходят по одному тихонько,
А потом их несут заплаканно до погоста,
И в скрещенных холодных пальцах у них иконка.
И нет ничего покойней, чем эта тишь,
И нет ничего мертвее, чем эта глушь…
Пойдём, в церквушке старой со мной постоишь,
Пока мы живы с тобой ещё, нехристь-муж!
