ребёнка первые попытки связной речи
клубок — чревовещание — морфем
неявный гул по нарастающей пчелиный
как будто улей но без улья — улей пал
и в то же время цел фантомной болью
сонорная вибрация на м-м-м
с внезапно прорывающимся а-а-а
и пчёлы разлетаются
куда
1.
(письмо А своему другу Б)
Вы спрашивали, как моё здоровье,
не снится ли мне тёмная вода,
в которой я тону за ночью ночь?
Не снится — мне как прежде снится солнце,
медовый дух густой течёт над садом,
я в нём плыву, и подо мной цветут
тяжёлых роз бутоны, плотно сжаты,
как будто за мгновение до крика
закрытый женский рот, а в нём пчела
гудит, как будто в банке из стекла.
Да, доктор странен был — на первый взгляд
(зачёркнуто) на слух — он говорил,
а я не понимал из слов его ни слова,
но понимал всё в целом. Результат —
цветы и солнце, никакой воды.
В лечении мне было больно так,
как будто пчёлы гибли, но их жала
во мне остались и живут. Нет-нет,
я понимаю, нарисован мной абсурд —
пчела мертва и жало бесполезно,
но странное, поверьте, ощущенье
их неразъединения. Врача
рекомендую и засим прощаюсь
ваш —
2.
(письмо Б своему другу, доктору В)
Вдобавок к благодарностям его,
его жены и прочих домочадцев,
примите восхищение моё —
он ожил, наш утопленник ночной,
и жив вполне, насколько может быть
живым наполненный водою кто-то третий.
Единственное всё ж меня смущает —
он ловит пчёл и держит их в стеклянных
сосудах, утверждая, что не видит,
но в то же время слышит пчёл, их гул,
и осязает жала их подкожно.
Я был свидетелем — одна из банок
вдруг выскользнула из дрожащих рук
разбилась пчёлы хлынули в окно
остались сомкнуты его ладони
как будто банка в них была цела
а на лице его гримаса боли
сменилась вмиг гримасой отвращенья
и плотно сжатый рот внезапно распахнулся
в глухом — на пониженье — крике а-а-а
но странно звук я так и не услышал
как не услышал голоса жены
его но видел всё о чём сказала
она войдя на шум (зачёркнуто) на свет
нет нет я понимаю что виной
тому не вы а слишком злое солнце
стоявшее в тот день и я возможно
был в лёгком помутнении сознанья
и пчёлы и кружилась голова
кружились пчёлы впрочем пчёлы пчёлы
ответ прощаюсь дайте прежний мне на адрес
ваш —
3.
(письмо доктора В своему другу Б)
… Хотел бы вспомнить, но уже не вспомню,
спросил коллегу — тот пожал плечами
и отвернулся, будто не услышал
вопроса моего, а между тем
идёт обратный счёт не только делу
моей, увы, не очень длинной жизни,
но в том числе и жизни таковой,
как есть… Ах да, о чём я? Нынче днём
я снова отказал больному, он
мне что-то говорил, но я ни слова
не понимал, и как бы ни пытался
ему сказать об этом, но и он
не понимал меня. Вода стояла
на уровне колен, и прибыла
ещё на локоть, только дверь закрылась
за пациентом. Друг мой, поспешите,
лечитесь — дух медовый, солнце, пчёлы.
Да, пчёлы… (клякса, длинная черта,
обрыв черты и высохшей бумаги.)
4.
(письмо вдовы Б, адресованное А)
спешу уведомить — у нас несчастье
среди вечерней почты был конверт
он мужем вскрыт посыпались оттуда
сухие пчёлы много пчёл без жала
муж закричал и я на крик вбежала
но поздно он лежал под грудой тел
убитых пчёл и сам был мёртв а я
была ужалена пчелой одной живою
влетевшею наверное в окно
открытое по случаю дождя
(как долго ждали мы дождя в жару
невиданную этим долгим летом!
теперь всё залито и сад и розы
бутоны нынче вовсе не раскроются)
ах да
в конверте злополучном
лежал пустой листок бумаги — клякса (клякса)
черта (обрыв черты) — обратный адрес
принадлежащий доктору что вас
лечил успешно прошлою зимою
к нему я обратиться попыталась
но говорят он утонул и мне пришлось
прибегнуть к помощи другого эскулапа
я говорила что мне больно больно
но он меня не слышал будто я
и рта не раскрывала будто я
сосуд стеклянный вся как на ладони
он прописал мне мёд — подобное подобным
я слышала что пасека у вас
весьма богата не могли бы вы
прислать вдове одну-другую банку мёда
По рыбам, по звездам
Проносит шаланду:
Три грека в Одессу
Везут контрабанду.
На правом борту,
Что над пропастью вырос:
Янаки, Ставраки,
Папа Сатырос.
А ветер как гикнет,
Как мимо просвищет,
Как двинет барашком
Под звонкое днище,
Чтоб гвозди звенели,
Чтоб мачта гудела:
"Доброе дело! Хорошее дело!"
Чтоб звезды обрызгали
Груду наживы:
Коньяк, чулки
И презервативы...
Двенадцатый час -
Осторожное время.
Три пограничника,
Ветер и темень.
Три пограничника,
Шестеро глаз -
Шестеро глаз
Да моторный баркас...
Три пограничника!
Вор на дозоре!
Бросьте баркас
В басурманское море,
Чтобы вода
Под кормой загудела:
"Доброе дело!
Хорошее дело!"
Чтобы по трубам,
В ребра и винт,
Виттовой пляской
Двинул бензин.
Вот так бы и мне
В налетающей тьме
Усы раздувать,
Развалясь на корме,
Да видеть звезду
Над бугшпритом склоненным,
Да голос ломать
Черноморским жаргоном,
Да слушать сквозь ветер,
Холодный и горький,
Мотора дозорного
Скороговорки!
Иль правильней, может,
Сжимая наган,
За вором следить,
Уходящим в туман...
Да ветер почуять,
Скользящий по жилам,
Вослед парусам,
Что летят по светилам...
И вдруг неожиданно
Встретить во тьме
Усатого грека
На черной корме...
Так бей же по жилам,
Кидайся в края,
Бездомная молодость,
Ярость моя!
Чтоб звездами сыпалась
Кровь человечья,
Чтоб выстрелом рваться
Вселенной навстречу,
Чтоб волн запевал
Оголтелый народ,
Чтоб злобная песня
Коверкала рот,-
И петь, задыхаясь,
На страшном просторе:
"Ай, Черное море,
Хорошее море..!"
1927
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.