Чертовски надоела эта, которая строчки тырит,
Собирающая жуков колорадских с картошки,
Раскорячившись в деревянном сортире,
Думающая о высоком с бумажкой в ладошке.
После я ей навешаю пенделей смачных,
А пока пусть огурцы собирает в подол штапельный,
И мечтает, что когда-нибудь талантливый мальчик
Её отымеет прямо напротив союза писателей.
С гордо поднятой головой пойдёт по улице главной,
Будто её тарабанил не прищавый юнец, а Пушкин,
А вернувшись - нет, воротясь!- в свои болотные гавани,
И рук не помыв, начнёт вылавливать из супа галушки!
Полив огород крест-накрест и по периметру,
Будет сидеть на крыльце и кошек облезлых гладить,
Это у них, старых бл…дей, так принято -
Рай ведь у Бога чем-то выпрашивать надо…
В тот год была неделя без среды
И уговор, что послезавтра съеду.
Из вторника вели твои следы
В никак не наступающую среду.
Я понимал, что это чепуха,
Похмельный крен в моем рассудке хмуром,
Но прилипающим к стеклу лемуром
Я говорил с тобой из четверга.
Висела в сердце взорванная мина.
Стояла ночь, как виноватый гость.
Тогда пришли. И малый атлас мира
Повесили на календарный гвоздь.
Я жил, еще дыша и наблюдая,
Мне зеркало шептало: "Не грусти!"
Но жизнь была как рыба молодая,
Обглоданная ночью до кости, –
В квартире, звездным оловом пропахшей,
Она дрожала хордовой струной.
И я листок твоей среды пропавшей
Подклеил в атлас мира отрывной.
Среда была на полдороге к Минску,
Где тень моя протягивала миску
Из четверга, сквозь полог слюдяной.
В тот год часы прозрачные редели
На западе, где небо зеленей, –
Но это ложь. Среда в твоей неделе
Была всегда. И пятница за ней,
Когда сгорели календарь и карта.
И в пустоте квартиры неземной
Я в руки брал то Гуссерля, то Канта,
И пел с листа. И ты была со мной.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
