Стихотворение, написанное по поводу попытки уличить меня в графомании
Глазуновым A. & A. посвящается
Верона. Триста миль до Рима по прямой.
Еще туманится вертлявая Адиджа.
Усталые друзья уже в пивной,
В траттории Ди Стелла, после бриджа.
Богам и музам посвящая дни,
Ночной порою предаваясь страсти,
Два друга Достоевскому сродни -
Игру и творчество отставить - не в их власти.
- Паоло, друг! Послушай, какой бред
изрёк издатель сборник мой листая!
Понять меня ты должен как поэт -
я окружен бездарной волчьей стаей.
- О, Карло, верь! Я черный пистолет
готов похитить у карабинера!
Ты мастер, гений, ты большой поэт...
(Нам, синьорина, Кьянти и фужеры)...
- Чтоб ты издался, я бы заложил
часы от Локмана, последние кальсоны!
Пусть слушают Италия и Рим
Твои великолепные канцоны!
...
- Как твой талант велик! Не мне ли это знать ...
- Нет, это ты велик, забудем про наветы...
...
И вот уже в траттории сидят
И пьют вино великие поэты.
В парке отдыха, в парке
за деревьями светел закат.
Сёстры «больно» и «жалко».
Это, вырвать из рук норовят
кока-колу с хот-догом,
чипсы с гамбургером. Итак,
все мы ходим под Богом,
кто вразвалочку, кто кое-как
шкандыбает. Подайте,
поднесите ладони к губам.
Вот за то и подайте,
что они не подали бы вам.
Тихо, только губами,
сильно путаясь, «Refugee blues»
повторяю. С годами
я добрей, ибо смерти боюсь.
Повторяю: добрее
я с годами и смерти боюсь.
Я пройду по аллее
до конца, а потом оглянусь.
Пусть осины, берёзы,
это небо и этот закат
расплывутся сквозь слёзы
и уже не сплывутся назад.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.