Войнушка. Детство. Я слегка убит.
В пять лет обидно быть слегка убитым.
И санитарка Ленка не спешит:
"Вот если б ранен. И, вообще, иди ты..."
И я иду. А древний бог Харон
Из книжки Куна чудится в подвале.
А может это не опохмелён
Сантехник Вася мечется в угаре.
С намереньем закрыть какой-то кран.
Но темнота и воды под ногами,
Фонарь упавший, рушится весь план,
И эхо отдаётся матюками.
В то лето в скарлатиновом бреду,
Когда не сны, а страшные мультфильмы,
Я очутился в мёртвом детсаду
Где трупики расклёвывает филин.
Меня спасал лишь бабушкин компресс.
"Мне кажется, что детство для многих — довольно страшный период, в котором сочетаются сильные страсти (с которыми ты никак не умеешь взаимодействовать, у тебя просто нет инструментария) и полная несвобода, — и это сочетание ужасно, но оно способно порождать такие яркие, такие невыносимо привлекательные нарративы, что удержаться от их наблюдения, сочинения, исследования просто невозможно."
Линор Горалик
воспоминания о детстве очень сближают)
Особенно если речь идёт о советском детстве, причёсанном под одну гребёнку. Найдётся много общего.
Интересное высказывание, в общем можно согласиться, особенно про острое чувство несвободы в раннем возрасте.
Стоит ещё добавить, что зачастую детские травмы (психологические)либо "криво срастаются" и напоминают о себе, либо прогрессируют.
боюсь, что скоро нынешние дети будут пользоваться теми же средствами
Есть средства векодавние, но вполне эффективные
все хорошо, герой почти воскрес
в компрессе не хватает буквы "эс"?
Ок
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
“О-да-се-вич?” — переспросил привратник
и, сверившись с компьютером, повёл,
чуть шевеля губами при подсчёте
рядов и мест.
Мы принесли — фиалки не фиалки —
незнамо что в пластмассовом горшке
и тихо водрузили это дело
на типовую серую плиту.
Был зимний вполнакала день.
На взгляд туриста, неправдоподобно-
обыденный: кладбище как кладбище
и улица как улица, в придачу —
бензоколонка.
Вот и хорошо.
Покойся здесь, пусть стороной пройдут
обещанный наукою потоп,
ислама вал и происки отчизны —
охотницы до пышных эксгумаций.
Жил беженец и умер. И теперь
сидит в теньке и мокрыми глазами
следит за выкрутасами кота,
который в силу новых обстоятельств
опасности уже не представляет
для воробьёв и ласточек.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.