Аптека «Всё для одиночества» открылась поздней осенью, когда ветки деревьев бросались на останки падающих листьев, будто голодные псы. Псы визгливо выли, от досады грызли холодный ветер. Олег, спеша каждое утро на работу, удивлённо читал пёстрые рекламные объявления: «Только сегодня, в среду, 12-го октября меняем 6 вилок и 6 ложек на одну одинокую вилку и одну одинокую ложку за минимальную цену в рассрочку 10-0-0», «Установим 9 входных бронированных дверей по цене 7-ми», «Наши специалисты высокого класса демонтируют ваш почтовый ящик, отключат Интернет, замуруют окна бетоном. Гарантия, ремонт бесплатно», «Закопаем в землю живьём на любой срок, гроб повышенного комфорта, альпийский кислород».
В аптеке не было окон, редкие посетители собирались в один ровный ряд и каким-то образом просачивались в здание, как нож в масло. Олегу становилось всегда страшно от одинакового вида манекенов, пластмассовые руки и ноги глухо стучали о голые туловища, застывшими ветками цеплялись за моросящий дождь. В один из дней одна такая ветка зацепила как наживку торопившегося Олега. И он вошёл в аптеку как в масло нож.
Внутри было бледно, ни темно, ни светло. Вверху навзрыд плакала какая-то девушка, от этого делалось ещё бледнее.
– Меня зовут Даилинет, желаете что-нибудь? – девушка перестала на время плакать и сверху задала вопрос, потом спустилась, свернулась калачиком на мраморном полу, заскулила.
Повсюду надвигались стройные стеллажи с прозрачными бутылками, бутылки были пустые, но казалось, будто в них мелькает тень. Мужчина пытался прочитать этикетки: «Один вечер в нигде. Сухой, красный, крепость в наручниках», «Сон на своё усмотрение в кромешной мгле. Брют, крепость в спазмах».
– Странное у вас пойло – Олег вяло хохотнул, изо рта желтоватыми градинами посыпались зубы, зацокали по бледному мрамору, бисером разбежались, затаились.
– Спассситееее – заголосила девушка, разрывая на себе тонкую ткань, рёбра хрустнули, изнутри выпорхнула моль, набросилась на Олеговы зубы. Чахлое чавканье плескалось повсюду.
– Если человек один, значит в нём самом всё по одной штуке. Один зуб, одна рука, одна нога, одно лёгкое. «Одиночество в одном» - вот наш девиз! Меркурий, готовь наркоз, пилу. – Даилинет смущённо закашлялась.
Бледность сгущалась до липкого комка сливочной ириски, Олег пытался кричать, даже попытался убежать, но он был сама бледность. Без зубов слова осевшими дрожжевыми оладьями размазывались в воздухе, моль безучастно их пережёвывала.
– Дайте ему физраствор «смертинет» от жизни, в жизни нет одиночества, одиночество в одном. Нас трое! Меркурий, где твой хвалёный альпийский кислород?! Рой яму, твою мать. Две ямы. Три ямы. Одну для моли. Кто-то из нас останется живым. Конечно, одиночество.
– Яма должна быть одна. Эта чёртова моль его съела.
Уже довольно лучший путь не зная,
Страстьми имея ослепленны очи,
Род человеческ из краю до края
Заблуждал жизни в мрак безлунной ночи,
И в бездны страшны несмелые ноги
Многих ступили — спаслися немноги,
Коим, простерши счастье сильну руку
И не хотящих от стези опасной
Отторгнув, должну отдалило муку;
Hо стопы оных не смысл правя ясной —
Его же помочь одна лишь надежна, —
И тем бы гибель была неизбежна,
Но, падеж рода нашего конечный
Предупреждая новым действом власти,
Произвел Мудрость царь мира предвечный,
И послал тую к людям, да, их страсти
Обуздав, нравов суровость исправит
И на путь правый их ноги наставит.
О, коль всесильна отца дщерь приятна!
В лице умильном красота блистает;
Речь, хотя тиха, честным ушам внятна,
Сердца и нудит и увеселяет;
Ни гневу знает, ни страху причину,
Ищет и любит истину едину,
Толпу злонравий влеча за собою,
Зрак твой не сильна снесть, ложь убегает,
И добродетель твоею рукою
Славны победы в мал час получает;
Тако внезапным лучом, когда всходит,
Солнце и гонит мрак и свет наводит.
К востоку крайны пространны народы,
Ближны некреям, ближны оксидракам,
Кои пьют Ганга и Инда рек воды,
Твоим те первы освещенны зраком,
С слонов нисшедше, счастливы приемлют
Тебя и сладость гласа твого внемлют.
Черных потом же ефиоп пределы,
И плодоносный Нил что наводняет,
Царство, богатством славно, славно делы,
Пользу законов твоих ощущает,
И людей разум грубый уж не блудит
В грязи, но к небу смелый лет свой нудит.
Познал свою тьму и твою вдруг славу
Вавилон, видев тя, широкостенный;
И кои всяку презрели державу,
Твоей склонили выю, усмиренны,
Дикие скифы и фраки суровы,
Дав твоей власти в себе знаки новы.
Трудах по долгих стопы утвердила,
Седмью введена друзьями твоими
В греках счастливых, и вдруг взросла сила,
Взросло их имя. Наставленный ими
Народ, владетель мира, дал суд труден:
Тобой иль действом рук был больше чуден.
Едва их праздность, невежства мати
И злочинств всяких, от тя отлучила,
Власть уж их тверда не могла стояти,
Презренна варвар от севера сила
Западный прежде, потом же востока
Престол низвергла в мгновение ока.
Была та гибель нашего причина
Счастья; десница врачей щедра дала
Покров, под коим бежаща богина
Нашла отраду и уж воссияла
Европе целой луч нового света;
Врачей не умрет имя в вечны лета.
Мудрость обильна, свиту многолюдну
Уж безопасна из царства в другое
Водя с собою, видели мы чудну
Премену: немо суеверство злое
Пало, и знаем служить царю славы
Сердцем смиренным и чистыми нравы.
На судах правда прогнала наветы
Ябеды черной; в войну идем стройны;
Храбростью ищем, искусством, советы
Венцы с Победы рук принять достойны;
Медные всходят в руках наших стены,
И огнь различны чувствует премены.
Зевсовы наших не чуднее руки;
Пылаем с громом молния жестока,
Трясем, рвем землю, и бурю и звуки
Страшны наводим в мгновение ока.
Ветры, пространных морь воды ужасны
Правим и топчем, дерзки, безопасны.
Бездны ужасны вод преплыв, доходим
Мир, отделенный от век бесконечных.
В воздух, в светила, на край неба всходим,
И путь и силу числим скоротечных
Телес, луч солнца делим в цветны части;
Чувствует тварь вся силу нашей власти.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
