Человек несет в душе своей яркое пламя, но никто не хочет погреться около него; прохожие замечают лишь дымок, уходящий через трубу, и проходят своей дорогой
Детская сказка, сюжет не нов.
Избушка на курьих ножках
в тиши дремучих лесов.
Из горшка на столе поднимается пар.
За столом старуха,
а может, Георгий Милляр.
Смотрится в зеркало с усмешкой кривой.
Люди не зря называют ее Ягой.
Но расправляет бабка впалую грудь.
Ведь у нее есть план,
как юность себе вернуть.
Нежные косточки, голубые глаза,
мальчик, добыча сладкая,
тоненький, как лоза.
Пряным бульоном с травами
из далеких болот
жизнь молодая, шалая
в тело ее войдет.
Поужинает Яга и уснет мертвым сном.
Время в избе закрутится серым веретеном.
Прошлое испарится, сгорит в костре.
Утром проснется дева и улыбнется заре.
Ну если это Яга то нормально всё, а если "а может, Георгий Милляр", то для заслуженного артиста пообное поведение недопустимо)
Это она только прикидывалась Милляром)
Яга, вообще-то, мистическая баба-ведунья)) и был такой способ лечения - перепекание - дитё заворачивали в тесто и клали в печь на шесток на короткое время. Потом тесто убирали. Лихорадка уходила.
А тут бабка убила в себе мужика, видимо))))))
Фольклористы наши даже, помню, реконструировали такой обряд - в постановочном виде, ессно... Там не только лихорадка убиралась, там доля-судьба на более удачливую перепекалась)
А бабка в стихе тупо зелье на молодой крови сделала и помолодела) Под влиянием ваших с Ариной блицев)))
блицы они такие - кого хошь омолодят)
а в обряде поучаствовать очень было бы интересно, эх
Интересно, а молодые добровольцы для сдачи кровушки- уже есть в наличии???
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Доносились гудки
с отдаленной пристани.
Замутило дождями
Неба холодную просинь,
Мотыльки над водою,
усыпанной желтыми листьями,
Не мелькали уже — надвигалась осень...
Было тихо, и вдруг
будто где-то заплакали, —
Это ветер и сад.
Это ветер гонялся за листьями,
Городок засыпал,
и мигали бакены
Так печально в ту ночь у пристани.
У церковных берез,
почерневших от древности,
Мы прощались,
и пусть,
опьяняясь чинариком,
Кто-то в сумраке,
злой от обиды и ревности,
Все мешал нам тогда одиноким фонариком.
Пароход загудел,
возвещая отплытие вдаль!
Вновь прощались с тобой
У какой-то кирпичной оградины,
Не забыть, как матрос,
увеличивший нашу печаль,
– Проходите! — сказал.
– Проходите скорее, граждане! —
Я прошел. И тотчас,
всколыхнувши затопленный плес,
Пароход зашумел,
Напрягаясь, захлопал колесами...
Сколько лет пронеслось!
Сколько вьюг отсвистело и гроз!
Как ты, милая, там, за березами?
1968
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.