Ты была моим врагом и не сдавалась,
я говорил: «Давай убью тебя и будет весело».
Ты отвечала: «Завари на ужин малость,
сегодня мы ждём в гости профессора».
Вечером приходил профессор, кандидат наук,
шепелявил утробным голосом, что
есть статья и человек человеку друг.
Потом ушёл босиком в твоём демисезонном пальто.
В прихожей остался висеть клетчатый фрак
и толстая трость с набалдашником.
Ты взяла с полки томик «Борис Пастернак»,
я из-под дивана автомат Калашникова –
силы неравны, из укрытий – бутылка «Псоу».
Ты идёшь на кухню и варишь малость,
в дверь звонит профессор, заходит, говорит мне: «Ноу».
Сидим, пьём на троих, кого-то из нас не осталось –
показалось, что профессор ушёл,
присмотрелся получше, меня нет.
Вы остались наедине пить крюшон,
мою застрявшую тень закатали в цемент,
кто я теперь без тени, даже у сомнений они есть.
Вернулся босиком в твоём демисезонном пальто,
внутри страдала беременностью месть.
Вы сидели вместе, профессор играл Бельмондо,
голосом Гамлета я спросил: «Где тень моя?».
Профессор ответил: «У отца».
Мне не жалко было свинца,
сквозь череп профессора были видны твои растения.
Ты взяла череп профессора
и томно прозвучала: «Быть или не быть, вот в чём вопрос».
Я понял – нужно уходить –
над головой кружили мессеры,
бутылка «Псоу» катилась коту под хвост.
За гремучую доблесть грядущих веков,
За высокое племя людей
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей,
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей.
Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых костей в колесе,
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе,
Уведи меня в ночь, где течет Енисей
И сосна до звезды достает,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьет.
17-28 марта 1931, конец 1935
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.