Сережа был очень упрямым мальчиком. Своим упрямством он мог оставить далеко позади целое стадо ослов. Этой чертой характера он пошел в отца матери Григория Захаровича, который не мог смириться с тем, что война с Германией закончилась, и, будучи неистов как «сорок тысяч фашистов», продолжал ездить в ГДР, ведя борьбу с «фашистами». За это Григория Захаровича, в конце концов, и посадили. Сначала на зону, а когда поняли, что общественно-полезным трудом на свежем воздухе данного персонажа не исправить, то в психушку. Поэтому Сережа рос без дедушки. И даже без бабушки, которую супруг своим упрямством и антифашистскими причудами загнал в психлечебницу еще раньше.
Еще у Сережи не было мамы. Точнее, она была, но умерла. А еще точнее, погибла под обломками Берлинской стены, по дурости поехав с отцом в загранпоездку. Так что своими причудами Григорий Захарович разом оставил мальчика без дедушки, бабушки и мамы. Печально, но факт. Папа Сережи был круглым сиротой и по этой причине бабушками и дедушками обеспечить отпрыска не мог. Зато привел в дом юную мачеху, украинскую молдаванку Оксану, сущую заразу, в хорошем смысле этого слова.
Оксана, выйдя за завидного вдовца, еще не знала, куда попала. Сначала она пыталась наладить с пасынком добрые отношения, но Сережа был упрям, и не обращая на фигуристую мачеху внимания, молча читал книги, подтягивался на турнике и молился перед портретом дедушки, висящим в «красном углу» комнаты между портретом И.В. Сталина и иконой святого Николая Чудотворца. Если вы еще не догадались, то Сережа дедушку очень любил, хотя практически не встречал. Но он был очень упрям и любил дедушку всем на зло.
Оксана могла бы смириться с молчаливым и нескладным любителем чтения и турников, но возникали вполне законные опасения, что в случае скорой преждевременной смерти папы Сережи, к которой новобрачная планировала незаметно приложить свою преступную руку, он станет основным претендентом на облюбованную ею квартиру. Попытки уговорить мужа отправить мальчика на психиатрическое освидетельствование, так же как и попытки отравить конкурента крысиным ядом успехом не увенчались. Папа Сережи хотя и был изрядным мямлей, весьма увлеченным прелестями жены, но мальчика по-своему любил, и избавляться от него не спешил.
Оксана очень спешила. Скоро должна была приехать из Киева ее мама. А Сережа все также уныло молился в комнате, которую любящая дочь запланировала для проживания родительницы. Мачеха, будучи большой любительницей женских «иронических детективов» решила осуществить коварный план по избавлению от надоевшего приемыша. Она сказала пасынку, что умеет превращаться в волка, на что тот лишь молча плюнул ей в левый глаз и ушел в свою комнату. Утром Сережа проснулся оттого, что его никто не будил. Не звонил дедушкин будильник, и не тормошила, тряся необъятными грудями, наглая мачеха, настырно требующая, чтобы он собирался в школу. Открыв глаза, мальчик дорогого сердцу будильника на столе вовсе не обнаружил. Зато обнаружил громадного волка, с интересом за ним наблюдающего.
– Вот же …. такая! - нецензурно подумал про Оксану Сережа, аккуратно приподнимаясь с жесткой кровати. – И правда что ли оборотнем стала …. ……?
Волк зевнул, широко растопырив розовую пасть, в которой было бы чем заняться дантисту, если бы ему нечем было в этот момент заняться. Сережа не любил ни дантистов, ни оборотней, он любил дедушку. Аккуратно нащупав под тощим матрасом оставшийся от любимого дедушки двуствольный обрез, направил его на разинувшего пасть хищника.
– А нечего, …, зевать! – злорадно подумал мальчик, нажимая на спусковые крючки.
Обрез не подвел. Оборотень, не выдержав столкновения с собственноручно изготовленной любимым дедушкой еще при Иосифе Виссарионовиче картечью, лишился головы.
– Вот что крест животворящий делает! - Сережа достал из стоящего под кроватью фанерного ящика патронташ, перезарядил обрез.
Подумав, оделся, натянул на себя патронташ, взял ранец и полез в окно. Он уже опаздывал в школу, а пачкаться в крови выходя из комнаты через дверь ему совершенно не хотелось. Мог неправильно понять охранник на входе и не пустить в школу. Благо был всего второй этаж, а мальчик не зря столько времени проводил на турнике. Он спрятал обрез в ранец и, ловко скользнув вниз по стене, уверенно побежал в школу, напевая песенку трех поросят: «Нам не страшен серый волк…». Сережа предвкушал скорую встречу с дантистом Мюллером...
Пришедшая домой Оксана, увидев то, что осталось от волка, схватилась за сердце, упала на залитый кровью и мозгами несчастного животного пол и умерла. Сережа, в отличие от Оксаны, читал умные книги и вовсе не зря добавлял ей в зеленый чай листья томатов и настойку ландыша в мартини. Сердечный приступ был даже к лучшему, потому что несостоявшейся квартировладелице не пришлось общаться с директором цирка и пытаться объяснить, что случилось с волком, которого она за все имеющиеся в наличии деньги и некоторые интимные услуги, выпросила на пару часов. А также пытаться объяснить мужу, откуда в комнате сына взялся волк с разнесенной головой.
Мораль: фашизм – это плохо! Чтение умных книг – это хорошо! Хорошо вооруженное добро всегда побеждает зло, рассчитывающее лишь на примитивное запугивание. «Москвичи все те же, вот только квартирный вопрос испортил их», и не только их. Раньше вещи делали качественнее.
Особая мораль для директоров цирков: если к вам придет кто-то и путем подкупа и навязчивого интима начнет склонять вас дать на пару часов какого-либо зверя, лучше пошлите его подальше. Например, в Германию.
пора от людей отличаться
наехало с ксивой родни
в печати бежать отмечаться
что нет не такой как они
что прибыло дней по коренья
и с косами пору проспят
когда по полям поколенья
отпразднуют полураспад
коль в кроткие нравом уроды
продвинуть наука могла
простым уроженцем утробы
меня полагает молва
хитер да извилины плохи
двуногий скачу об одной
и вскоре говядину плоти
верну подписав обходной
ан мрак проницая картонный
где утлый всему эталон
я видимо вечный который
не помнит что я это он
мерещится в дырах дорога
и спичка слепит до зари
когда из гремучего лога
на свет поползут косари
известен и я о вольтере
о сахарной норме в крови
но дошлый читатель в партере
улыбку во рту не криви
он медлит для пущего понта
пиджачная в сперме пола
как будто не розданы польта
и на хуй ему не пора
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
