Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребит слово, значения которого он не может объяснить, лишается права писать и получает сто ударов розог
она мечтала о любви, как всякая нормальная
бывало, войдёт в неподвижность или спальную
комнату, ляжет в чисто вымытые окна
и смотрит в темноту, проколотую сталью
и думает какая красота, а мне этим вечером печально
так невозможно дальше жить, тени восстали
стоят у каждой стены одиноко.
и отвечают, это не сталь, это Пиноккио
сверлит выход по ту сторону спальной
комнаты и оттого у него идёт кровь носом
что повсюду прозрачные стёкла,
холст с нарисованным очагом под вопросом
и открой, наконец, зонт – твоё одиночество промокло.
она укрыла одиночество одеялом,
вдвоём стало теплее,
тени расползлись по углам
ей этого показалось мало, позвала Пиноккио
за ним увязалось две тени
места хватило всем, только тени токсикоманили
и от них жутко пахло ацетоновым клеем
но они вместе хором подпевали Битлам
на стихи Есенина,
(разучили заранее)
и она стала забывать, что в окнах быть совсем не одиноко
что пророчество сбылось, в котором
она восьмая новогодняя ёлка
смотрит из окон спальной
комнаты на разрезанный сталью город
и считает минуты – через сколько
её не станет.
