Где-то стреляют иссохшие ветки под беспощадным ботинком туриста,
Кто-то ломает берёзу на веник, не дожидаясь тягучее время,
Я выдаю себя дрожью в коленях, пульсом, угнавшим за минимум триста,
Голосом ломким и хрустом печеньки, умершей в пальцах кусочком шагрени.
Надо держаться и милой улыбкой вызвать в тебе положительный образ
Типа «лети, голубок, развлекайся, жду, не дождусь нашей будущей встречи».
С хрустом стреляют иссохшие вены – шаг твой тяжёл, как полёт тераторна,
Тело ломается тонкой берёзой – не замечаешь в угаре злоречий.
Жалобно где-то стенает авдотка, выжалей боль мою, бедная птица,
Выкричи ночью в дырявое небо, выплюни желчью в холодную землю.
Жить бы да жить, благо лето в зените, бодро бегут облака-кобылицы,
Тащат дневную телегу событий, старый ездок верещит свиристелью:
-Любит-не любит, уйдёт, поцелует, бросит, вернётся, изменит-заменит,
Ранит, убьёт, не спеша обернётся, высыплет уголья полные жмени…
Полно молоть из пустого в пустое, портить слезами лицо чаровницы.
Крылья-лопатки зудят и болеют, мне бы хоть капельку счастья-веселья…
