Давным-давно случилась эта история. Так давно, что не осталось ни свидетелей её, ни участников.
В самом дремучем углу самого дремучего леса жили-были старик со старухой. Дни их были похожи, как листья на одном дереве. Они так давно состарились, что уже и не помнили, какими были в молодости. Со временем они перестали даже разговаривать, потому что научились понимать друг друга с полувзгляда. В общем, скучно жили, одиноко. Иногда, раз в два-три года, заглядывали к ним заблудившиеся охотники да путешественники. Переночуют, новости расскажут, дорогу выспросят и уйдут.
Однажды дождливым вечером раздался стук в дверь. На пороге стоял парень. На одном его плече висела тощая котомка, на другом - гусли. Самые настоящие, со струнами.
- Менестрель! - ахнули старики. А нужно сказать, что всей музыки у них было - птичье щебетание да ветер иногда гудел в трубе. Потому обрадовались они, пригласили парня в дом. Пока дед топил баню, бабка ставила кашу в печь, заваривала чай с лесными травами, перебирала банки с вареньем, выискивая самое вкусное, малиновое.
После ужина менестрель поблагодарил хозяев, взял гусли, ударил по струнам и запел. Он чередовал грустные и весёлые песни, бабка вытирала слёзы, дед притоптывал. И так полюбился им парень, что, переглянувшись, сказали старики хором:
- Оставайся у нас, милый человек. Сыном будешь, последние денёчки скрасишь.
Менестрель улыбнулся и ничего не ответил. Под утро старики задремали, а когда проснулись, парня уже след простыл. Только во дворе на лавке у колодца стояли два берестяных ведёрка с водой. И на том спасибо. Бабка хвать ведёрко, а поднять не смогла. "Совсем обессилела моя старуха", - подумал дед, взялся за другое ведёрко - и тоже не смог поднять. Удивились они, обошли лавку вокруг, взялась старуха за дедово ведро и легко подняла, никакой тяжести не почувствовала. А второе ведро уже в руках у деда, и тот, как пушинку, его с руки на руку перекидывает.
"Не простая, видать, вода, а именная, - поняли старики, - нужно её в особенное место вылить".
Недалеко от дома на горе, заросшей шелковистой травой, на самой её макушке росла огромная ива. Старик частенько сидел в тени кроны, глядя на резвящихся в небе птиц. Туда он и отнёс ведёрко, вылил воду у самых корней. Тотчас в этом месте забил родник, а из родника вырвался ручей и, журча, побежал с горы. И показалось старику, будто в звоне ручья звучит песенка:
Да на горке крутой
Ивушка стояла,
Поросла лебедой
Горка небывало.
По-над горкой крутой
Ласточка летала,
Я сапожки стачал
Мане чернобровой,
Говорю ей: постой
Посмотри обнову.
Бровью повела
Манечка печально,
А потом примерила...
Начинай сначала.
Старуха понесла своё ведро в другую сторону от дома, на лесную поляну, окружённую старыми высокими елями. Был там замшелый пенёк, на котором она любила отдыхать во время сбора ягод и грибов, слушая стрекот кузнечиков и наблюдая за бабочками, порхающими с цветка на цветок. Под корягу, что рядом с пенёчком, она и вылила воду из своего ведёрка. Тут же из-под коряги забил родник, а из родника вырвалась узкая речушка и побежала в лес. Прислушалась старуха, и показалось ей, будто поёт речушка песенку:
Как бросала я венок во холодну реченьку,
До утра ждала-ждала, что веночек выплывет.
А молва тем временем с ветром опрометчиво
Разносила весточку под ночными крыльями.
Как коснулось то крыло суженого милого,
Чёрной вестью донесла, что его любавушка,
Не дождавшись бела дня, утонула, сгинула,
Не гулять ей, а лежать под холодным камушком...
С этого дня старики почти не виделись - он с самого утра уходил на горку к своему ручью, а она - на лесную поляну к своей речушке. И до самой ночи сидели и слушали.
Да вот беда - песенки звучали всё тише и тише, и настал день, когда старик не услышал ничего, кроме журчания воды.
Тогда решил он пойти вниз по течению в надежде, что догонит песенку. Шёл три дня и три ночи. К ногам то ластились травы, то пружинил мох, то чавкала топь. И опять травы, и опять мох. Только песенки не было - ручей весело бежал вперёд, уводя его всё дальше и дальше от дома.
На четвёртый день пути его ручей, а это был именно его ручей, и больше ничей, влился в какую-то речушку и, наполнив её, побежал дальше полноводной рекой. В месте слияния кружился омут, манил, приглашал. Оглянулся старик вокруг напоследок и вдруг увидел свою старуху. Та шла по берегу речушки и, дойдя до омута, бросилась в воду. Старик, не раздумывая, прыгнул за ней.
Река бережно подхватила обоих, вынесла на берег, усадила на песчаный пляж. Глянул старик на старуху, а вместо неё - девушка сидит, коса русая по пояс, глаза что озёра карельские, и внимательно в речку глядится. Закрыл он лицо рукавом, чтоб не увидела она выцветшей кожи да морщин глубоких. А девица взяла его за руку, подвела к реке.
- Смотри!
Посмотрел он, а в воде, как в зеркале, отражается парень - молодой, черноглазый, черноволосый.
Поняли они тогда, что подарил им менестрель. И зажили счастливо, в любви и согласии. Дом построили на самом берегу. Речку назвали - Менестрель.
Скоро родился у них сыночек, русый и голубоглазый, а ещё через год - дочка, глаза карие, кудри чёрные. Мать укачивала детей, напевая:
Как пойду я во лесок,
Земляники в туесок
Наберу.
Как дровишек нарублю,
Белу печку истоплю,
Испеку пирог.
Соберётся вся семья,
Дочери и сыновья -
Чаю пить.
Менестрель заглянет в дом,
О любви ему споём,
Дальше станем жить.
Всего-то у них потом семь детей было, а уж внуков не счесть. Целый город постепенно вырос вокруг их дома. Настоящий город, со школами, магазинами, парками и театрами.
Так давно случилась эта история, что не помнит никто, который это город, да и речку переименовали. Только история и осталась.
