С небесного, мятежного холста
свинцовых птиц впущу в скворечник сердца.
Мы - поздние весны переселенцы:
по звукам и шагам, из уст в уста.
Бежим? Пока не захлестнула блажь
людских, игольных, тонких пересудов,
пока не превратили в кукол вуду,
пока костер не ведает поклаж
из наших тел… И мне не страшно, милый,
что время сушит весла на корме,
что лето – это памятник зиме,
что «Будет» – приложение к тОму «Было»…
Зато, какой чудесный переплет,
и мы в него заведомо попали.
Мне все равно куда, в какие дали,
летит бумажный этот самолет.
Нам на таможне душу разменяй -
слей две в одну и … выше…неба выше…
А маленький, крылатый негодяй
пусть щурится на скользкой кромке крыши…
Одесную одну я любовь посажу
и ошую — другую, но тоже любовь.
По глубокому кубку вручу, по ножу.
Виноградное мясо, отрадная кровь.
И начнётся наш жертвенный пир со стиха,
благодарного слова за хлеб и за соль,
за стеклянные эти — 0,8 — меха
и за то, что призрел перекатную голь.
Как мы жили, подумать, и как погодя
с наступлением времени двигать назад,
мы, плечами от стужи земной поводя,
воротимся в Тобой навещаемый ад.
Ну а ежели так посидеть довелось,
если я раздаю и вино и ножи —
я гортанное слово скажу на авось,
что-то между «прости меня» и «накажи»,
что-то между «прости нас» и «дай нам ремня».
Только слово, которого нет на земле,
и вот эту любовь, и вот ту, и меня,
и зачатых в любви, и живущих во зле
оправдает. Последнее слово. К суду
обращаются частные лица Твои,
по колено в Тобой сотворённом аду
и по горло в Тобой сотворённой любви.
1989
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
